Задумавшись о несправедливости жизни, Мирабелла тяжело вздохнула…

…и тут же услыхала чей-то ответный вздох.

Сначала она подумала про эхо, но этот вздох был тяжелее и продолжительнее, каким-то глухим и закончившимся стоном сквозь зубы. Здесь есть кто-то еще?

Девушка выпрямилась, прислушиваясь. Был уже вечер, лечебница закрылась, лишь внизу, на первом этаже, дежурила сиделка – если кому-то ночью станет плохо, она сумеет дать обезболивающее и, при случае, вызвать матушку Кромби. Но это явно не она.

– Кто здесь?

Снова вздох. Девушка оглянулась на дверь. Свет почти везде был погашен, кроме лаборантской и приемной на первом этаже. Кто бы ни был поздний гость, он таился в темноте.

– Если вам нужна помощь, – громко сказала Мирабелла, - спуститесь к дежурной. Там есть кое-какие лекарства…

Тихий мучительный стон. Так стонут от головной боли. Уж чего-чего, а диагноз Мирабелла могла поставить.

Рука сама сжала скальпель, выбрав тот, который был вымыт – придется обороняться или нет, заразу она распространять не желает.

Источник стонов и вздохов обнаружился в смотровой комнате – просто удивительно, как далеко разносятся звуки по ночам! На лавке, привалившись спиной и затылком к стене, сидел ?лександер Белла. Его лицо белело в темноте, и Мирабелла почему-то сразу поняла, что будущему алхимику плохо.

– Что случилось?
– страх куда-то делся. Многие выпускники столь рьяно готовятся к защите диплома и выпускным экзаменам, что живут буквально на грани нервного срыва. Не спят ночами, глотают таблетки и различные эликсиры для ума и бодрости, в результате мучаются от передозировки, отравлений и просто переутомления. Ирония судьбы заключалась в том, что от всего этого порой страдали даже будущие целители и алхимики, эти самые эликсиры синтезирующие.

Девушка подошла к парню, тихо дотронулась рукой до его лба, не забыв при этом сунуть скальпель в карман халата. Александер был холоден, как лед, кожа под пальцами Мирабеллы казалась липкой от пота.

– Тебе плохо? – она попыталась прощупать пульс.

– Не знаю, – не открывая глаз, прошептал тот. - Голова… болит…И тошнота. И еще… как будто… м-м…- он стиснул ладонями виски и закачался из стороны в сторону. - Не знаа-а-аю…

Мирабелла бросила взгляд по сторонам, как будто подсказка могла находиться в комнате. Но в смотровой не было никого и ничего, что подсказало бы идею.

– Ложись, - сквозь стиснутые зубы процедила она. – Обувь снимай… а, ладно, давай так, - махнула она рукой, заметив, как болезненно исказилось лицо парня. - Руки по швам.

– ?олова, – прошептал Александер.

– Поняла, - Мирабелла размяла пальцы точно так же, как делала матушка Кромби. – Лежи спокойно.

Ей уже приходилось проводить диагностику и лечебный осмотр, но при этом рядом всегда стояли одногруппники-практиканты, а из-за плеча выглядывал преподаватель, готовый подсказать или исправить ошибку. Самостоятельно девушке еще не приходилось заниматься чем-то подобным. И, однако, Александер Белла нуждался в помощи. И он был «своим» не только потому, что происходил «из тех самых Белла», не только потому, что был старшим кузеном печально знаменитой ?нны Белла и сам по себе завидным женихом. Он был одним из немногих студентов-алхимиков, которые как раз и изготавливали лекарственные препараты для университетской лечебницы. Ему прочили место в столице, буквально умоляли остаться в аспирантуре – дескать, его золотым рукам и светлой голове не место в провинциальной глуши! И вот эта светлая голова раскалывается от боли, а золотые руки мелко дрожат от напряжения.

– Ты когда последний раз спал? – поинтересовалась девушка.

– Вчера… сегодня… попробовал… не помню! Голова… - прошептал тот.

– Поняла. Лежи спокойно.

Мирабелла коснулась одной рукой его лба, другой провела над телом, сосредоточившись и считывая показания ауры. Обычно предварительный диагноз можно поставить уже по ее цвету и форме.

Странно. Переутомления нет. ?лександер последние дни нормально спал – минимум шесть часов в сутки – не голодал, не пользовался стимуляторами, тем более не выпивал с друзьями. В общем, вел правильный образ жизни. Но в мозгу чувствовался очаг боли. Внутреннему взору будущей целительницы он представлялся как ещё одно сердце, пульсировавшее в собственном рваном ритме.

Это было что-то странное. Мирабелле ещё не приходилось ни разу сталкиваться ни с чем подобным, хотя…

Да, было в этом рваном ритме что-то знакомое. И очертания «сердца» тоже она где-то встречала. Вспомнить бы, где! Думай, Мира, думай!

Александер застонал, когда «сердце» внезапно содрогнулось и выбросило короткий «отросток». Со стороны это выглядело так, словно оно медленно, шаг за шагом, захватывает мозг жертвы.

Мозг…

Жертвы…

Девушка до боли прикусила губу и торопливо вытерла о халат вспотевшие ладони. Это было ужасно похоже на…

– Александер, - шепотом позвала она, - а ты… ты никого не просил… ты к целителям не обращался с просьбой тебя… простимулировать?

И затаила дыхание, поскольку от ответа парня зависело очень многое.

«Сердце» сменило ритм пульсации, ускорившись и выбросив еще один «отросток».

– Нет… не помню… м-м-м, – он скривился, - больно…

Мирабелла стояла, опустив руки, внутренним взором глядя на пульсирующий сгусток в мозгу своего первого в жизни пациента, и чувствовала, как в ней самой начинает точно также расти и захватывать душу страх.