Почитав записи Галбрейта могу предположить, что именно в этих местах и происходили основные катаклизмы. Северный и Южный материки одна сплошная аномалия — физические и магические законы работают совершенно иначе. Но если в жарком тропическом климате еще можно как-то существовать, то вечная мерзлота не столь гостеприимна.

Самый известный город-порт Северного Архипелага Вайткэйв, вырубленный во льдах, с населением всего несколько тысяч человек, являлся местом ссылки для неблагонадежного люда, проще говоря преступников. Ну тут надо отдать должное Короне, что не каждому предлагалось отправиться туда — только тем, кто мог быть полезен. Сразу встаёт вопрос — зачем? Гиблое место являлось самым большим месторождением угля и черного золота, нефти. Последняя была не столь востребована, но инженеры не оставляли попыток создать двигатель, где она послужила бы топливом.

Самое удобное побережье Северного материка, где располагался Вайткэйв, считалось мирной зоной, там же на некотором отдалении разместили свои города и другие государства, даже Империя Небесного Дракона сумела обосноваться на его территории. Уголь являлся основным топливом для всего Тетиса, и многие, наступив себе на горло, были готовы идти на уступки ради его добычи.

— Сэр, видели у Рамзи не хватает одного пальца. — Произнес Фарлей. — Он мог лишиться и всей кисти, но руку спасли.

— Обморожение? Впрочем ничего удивительного, — понимающе проговорил я. — Видал, одного инженера с ледокола, у двигателя которого произошла поломка, он у нас читал лекции, так у него не хватало одной ноги. Рамзи в этом плане повезло.

— Тогда Бейли вообще счастливчик, — хмыкнул Дван, — тоже ведь был в Расколе.

— Я смотрю посещение кабака не прошло даром, столько подробностей, — усмехнулся я на его слова. — Может ты там с Бейли выпивал, Фарлей?

— Все возможно, сэр, — отзеркалил он мою усмешку.

Раскол — ледяное ущелье в центре Северного материка, самое богатое месторождение угля и самое опасное место из уже открытых. Огромная промерзшая пещера, уходящая глубоко в землю, таила в себе помимо желаемого топлива множество секретов. Одно время в газетах писали об открытие мертвого города где-то рядом с ней, будто однажды в одно мгновение он вместе с людьми замерз. Даже было несколько шокирующих снимков, где в ледяных скульптурах вполне узнавались человеческие фигуры. Историю быстро замяли, и об открытиях на Северном материке сообщали дозированно, как сводки: сколько людей работает, сколько добыли, с какой компанией заключен договор, о наборах добровольцев с высокой оплатой за тяжелые условия.

Разговор как-то сам собой заглох, и мы вновь погрузились в свои мысли. До вечера состав должен был прибыть в один из рабочих поселков. Ночью никто не решался путешествовать — обычные и магические звери выходили на охоту после захода солнца. Почему-то на душе было не спокойно, что ждало нас в этом поселке. Не хотелось бы участвовать в очередной потасовке, к тому я узнал, что Оскар тоже в деле. Он не покинул Тишатлу, а отправился вместе с нами, а это означало присутствие в игре «Колеса прогресса».

Мои мысли плавно перетекли на список артефактов, который передал мне лорд Оукман через Уго. Химера явно решила, что я мишень для ее шуток. Передачи злосчастной бумажки вылилась для меня в испорченное настроение и почти сломанные пальцы. До сих пор рука отдавала глухой болью. Но ничего мы с ней еще сочтемся.

Список артефактов насчитывал семь позиций, где название реликвий было одно краше другого. Рог призывателя хранился у семьи погибшего Патрика Лесли и пропал. Остальные шесть постигла та же участь. Пожалуй из всех перечисленных вещей меня заинтересовала одна — кроличья лапка. Еще в драке с Кругляшом я обратил внимание, что он вцепился во что-то мелкое и меховое, подумал, что это дохлый грызун. В голову пришла просто дикая мысль — а что если это и есть один из артефактов? В описание четко говорилось, что лапка одаривает своего хозяина невероятной удачей. Возможно Фейн окрылился из-за ее присутствия с ним? Но тогда почему я победил? Или она работает как-то иначе?

Даже если отбросить все выше перечисленное, главный вопрос все еще оставался на повестке — как артефакт мог попасть к Фейну. На борту «Удачливого Бью» у него при себе его не наблюдалось, он общался со мной как обычно: заискивающе и дружески. А после происшествия в круге в Тишатле, он ко мне не подходил, хотя я знал, что он тоже участвует в экспедиции.

От группы рабочих раздался очередной взрыв смеха, и я перевел взгляд на еще одно интересное действующее лицо. Танцующий Анку — местный, который должен обеспечить правильное прохождение джунглей. Абориген оказался весьма занимательным, начиная с того, что он спокойно общался с рабочими, зная многих по именам, и заканчивая тем, что к поясу его кожаных штанов крепился артефактный арбалет. Вообще он выглядел странно и для нас и для его собратьев. Кожаная одежда сочеталась с чёрной шляпой котелком, небрежно сидевшей на длинных заплетенных в мелкие косицы волосах, и часами, для которых был сделан специальный карман. Рядом с ним лежал вышитый мешок, из горловины которого торчала деревянная ручка и несколько стрел для лука. Иногда мне казалось, что его вещи шевелились, но скорей всего это была игра света в движущемся вагоне.

Еще при отправлении видел, как он подходил к своим собратьям, а те презрительно отворачивались, хотя сами находились в клетках, а некоторые в рабских ошейниках. Предатель для своих и чужой для нас. Да, и Анку с языка того племени переводилось, как змей. Не сказал бы, что рабочие принимали его с большой охотой, скорее для разнообразия, чтобы развеять скуку в пути, зверюшка для развлечения не более.

С орденцами меня пока судьба не свела, но издалека их видел, впечатление сложилось двоякое. Пожалуй, встреть я их где-то на Северном Архипелаге решил, что передо мной обычные лавочники, но то как они пожали руку Грею и обменялись приветствиями с Бейли, говорило об их знакомстве. Деррик Парсон и Роберт Фейбер два человека, которые приехали сюда непонятно зачем. Официально их представили, как помощников нашего устранители, и все должны были оказывать им всяческую помощь. Лично я собирался держаться от них как можно дальше.

Заметил, что от духоты у меня сильно разболелась голова, в результате мир воспринимался как-то иначе. Возможно накопившаяся усталость давала о себе знать или прошлые приключения, но иногда перед глазами вспыхивали искры, или картинка приобретала слишком яркую расцветку. Поток в чаше внутреннего резерва плескался у самых краев, прося освободить его. Странное и неприятное состояние. Оставалось только терпеть, в надежде, что мы скоро доберемся до поселка. Вечером жара спадет, и организм смирится с окружающим миром.