— Лисичка, всё хорошо? Если бы я знал, то поступил бы иначе…

Она повернулась к нему и, нежно обхватив его лицо руками, поцеловала его с безграничной любовью и благодарностью.

— Всё было чудесно, — прошептала она. — Я не хотела, чтобы ты думал об этом, я просто мечтала, чтобы ты меня любил.

— Любимая, ты такая сильная и независимая, что я не знаю, как с тобой справиться.

Мужчина помолчал, глядя в её самые прекрасные янтарные глаза. В них он видел тепло и свет, которые окутали его и делали самым счастливым. Обняв её, он прошептал на ухо:

— Я так сильно тебя люблю. Может быть, ты наконец-то начнёшь мне доверять? Я обещаю, что никогда тебя не отпущу.

— Обещаешь? — с надеждой в глазах Виола взглянула на Максима. Он привлек её к себе и прошептал:

— Я знаю, что происходит в твоей очаровательной головке, и я обещаю.

Затем он нежно поцеловал её. В этих словах было так много для неё, но она старалась не принимать их близко к сердцу, понимая, что сегодня всё закончится, и нельзя давать себе надежду. Однако эти слова всё равно заставляли её трепетать и верить, что это только начало, а не конец. Максим уснул, и Виола, которая до этого лежала под его боком, осторожно выскользнула из-под него. Она любовалась спящим блондином, стараясь запомнить каждую черточку его лица, словно хотела сохранить их в своей памяти навсегда. Затем, осторожно встав с кровати, она собралась с мыслями и, не удержавшись, оставила ему на постели стихотворную записку.

Мне больно смотреть на тебя,

Моё сердце рвется на части.

Больше не смогу быть с тобой,

И вина здесь моя отчасти.

Знаю, не сможешь простить.

Меня жизнь наказала за это.

Так сложно тебя отпустить,

Любовью твоей была я согрета.

Никогда не смогу прижаться к тебе,

Почувствовать запах кожи,

Испытать напряжение в себе,

Электрическим зарядом по телу до дрожи.

Ты скоро узнаешь всё,

Доверять мне уже невозможно,

Но не влюбиться в тебя мне было бы очень сложно.

Виола оделась очень тихо, чтобы не разбудить Максима, вышла из квартиры и позвонила Марине. Её голос дрожал, когда она говорила:

— Привет! Ты должна передать мне ключи. Мы можем встретиться?

— Да, подъезжай в кафе, я уже здесь. У тебя что-то случилось? — с тревогой поинтересовалась блондинка.

— Я попрощалась с Максимом.

— Я поняла, буду ждать тебя, — с грустью в голосе произнесла Марина.

Когда Виола села в такси, её словно прорвало: она расплакалась. Таксист, не ожидавший такого всплеска эмоций, осторожно попытался её успокоить.

— Такая красивая и плачет? Это непорядок. Мужчина обидел? Недавно подвозил девушку, её обидели, и она решила, что хочет быть сильной и независимой. Может быть, и тебе стоит попробовать? А лучше подумай о замужестве. У меня есть сын, красавец, он тебя в горы увезёт, на руках носить будет.

Виола рассмеялась сквозь слезы и ответила:

— Спасибо за предложение, но сейчас я просто хочу быть одна, плакать, скучать, проживать свою боль. Позволю себе быть слабой…

— Ах, вас, красивых, не понять. Одна хочет быть сильной, а другая — слабой, — тихо причитал мужчина с тёмными волосами и легким акцентом.

Такси подъехало к назначенному месту встречи, Виола вышла из машины и направилась к кафе. Там её уже ждала Марина, погруженная в свои мысли. Обстановка в заведении была наполнена весельем и радостью, что создавало невыносимое давление на Лисичку. Ей хотелось спрятаться и утонуть в своем горе, или, наоборот, совершить какой-нибудь необдуманный поступок, например, разбить что-нибудь. Казалось, вся её многолетняя выдержка куда-то исчезла, уступая место неконтролируемым эмоциям. Она резко опустилась на кожаный диван и, откинувшись назад, закрыла глаза. В этот момент к ней подошел официант:

— Добрый вечер, вы будете делать заказ?

— Коньяк, — произнесла Виола.

Ей нужно было успокоить свои клокочущие нервы и хоть немного согреться, потому что, уйдя от Максима, она испытывала холод в душе, который, казалось, будет с ней еще долго.

— Милая, ты так напряжена, расскажи мне, что случилось у вас с Максимом? — спросила Марина.

Виола засмеялась, но её смех не был радостным. Скорее, он звучал нервно и глухо.

— Всё, Малышка, — сказала она, — конец. Моя работа завершена, и теперь я свободный агент.

Блондинка подсела к ней ближе и нежно обняла. Виола, уткнувшись в бок подруги, не могла сдержать слез. Её руки дрожали, нос покраснел, во рту пересохло, а слезы лились нескончаемым потоком.

— Мне никогда не было так больно, даже когда меня обзывали «нищебродкой» или когда на работе следователя мне намекали, что я могу быть доступной женщиной и легко отдаться толстому начальнику. Что же случилось? Почему сейчас мне так больно? И вот здесь…

Виола взяла руку Марины и прижала её к своей груди, где билось её сердце.