Раздвинув одежду, я сдавленно охнула, хотя и увидела то, что ожидала. Дверь! Моя рука дрожала, поворачивая ручку. Через секунду на меня пахнуло прохладой, в которой чувствовался запах сырости и плесени. Я переступила невысокий порог и вздрогнула, очутившись в кромешной тьме. А потом до моих ушей донеслись отголоски тоненького рыдания. Кто-то плакал глубоко внизу, оглушенный этой темнотой, холодом и страхом.

– Потерпи, прошу тебя… - прошептала я, чувствуя, как мое горло сдавливает невидимая рука. – Мы вытащим тебя. Просто потерпи…

Как бы мне ни хотелось броситься вниз на помощь, я выбралась из шкафа. Сейчас не время. Нельзя.

В душе все переворачивалось от злости, жалости, желания что-то предпринять. Как же тяжело держать себя в руках!

Я вышла в коридор, при помощи шпильки заперла замок и огляделась. Тихо.

– Ну? Что-нибудь обнаружила? – Надя схватила меня под руку, и мы быстро пошли прочь.

– Да. В шкафу есть дверь, которая ведет в подвал, - прошептала я. – Комната принадлежит Распоповой.

– Значит, она спускается туда. Чтобы, что? – девушка испуганно взглянула на меня.

– Я не знаю. Может, ведьма проводит там какие-то тайные ритуалы, - предположила я. – И чем быстрее мы попадем в подвал, тем будет лучше для тех, кто заперт в нем.

– Этой ночью Распопова со своим слугой должны крепко спать. Как думаешь, Елизавета сможет подмешать в еду сонное зелье? – задумчиво поинтересовалась Надя. – В этом случае мы без проблем спустимся в подвал.

– Она все сделает. Действовать нужно быстро, иначе ситуация может измениться не в лучшую для нас сторону, - сказала я. – Мы ходим по лезвию ножа. Еще и барон здесь!

– Да, он испортил нам все дело! – раздраженно посетовала подруга. – Может, его тоже усыпить?

Я посмотрела на нее долгим взглядом, а потом с довольной улыбкой произнесла:

– Да-а-а… Точно! Мы усыпим Вревского вместе с остальными! Итак, нам нужна Елизавета!

Женщина пришла сама. Как только она узнала, что мы покинули столовую, сразу же поднялась в комнату Нади. Выслушав нашу идею с сонным зельем, Елизавета радостно потерла руки.

– Да! Я смогу добавить его куда-нибудь! Но здесь нужно хорошо подумать. Если это будет какое-то блюдо, Вревский или хозяйка дома могут отказаться от него. Остаются напитки. Чай и вино. Вам не следует пить ни то, ни другое.

– Я вообще не спущусь к ужину, - я закатила глаза. – У меня жуткая мигрень…

– Ну, а я просто откажусь от чая и вина, - пожала плечами Надя, а потом нахмурилась: - А как же Алексей?

– Сыну придется пожертвовать собой, - усмехнулась Елизавета. – Он будет нашим засланным казачком. Алексей должен проследить за тем, что Распопова и Вревский выпьют зелье. Вот только ему самому придется выпить его. Конечно, он все пропустит, зато выспится!

Мы засмеялись, но мое веселье моментально испарилось, стоило вспомнить о Григории.

– А как же слуга помещицы? Этот человек опасен.

– Вот тут нужно подумать! – Елизавета помолчала, а потом сказала: - Я узнаю, когда и где Григорий ужинает, и постараюсь подсыпать ему зелье. Но на всякий случай возьму обездвиживающий порошок.

– Отлично! Значит, работаем! – я почувствовала прилив адреналина. – Пришла пора покончить с этим безобразием!

Елизавета отправилась на кухню, а мы с Надей в мою комнату, где я начала притворяться больной. Ореля не было, и это немного нервировало. Мне не хотелось даже думать о том, что с моим рыжим товарищем могло случиться что-то плохое.

Примерно через час пришел Вревский, и подруга ушла к себе, оставив нас вдвоем.

– Как вы себя чувствуете, Мария Дмитриевна? – барон устроился в кресле у камина лицом ко мне.

– Жить буду, - проворчала я, не поднимая со лба влажное полотенце. Оно почти закрывало глаза, но сквозь небольшую щелку мне было видно мужа. – Обычная мигрень. Штука неприятная, но не смертельная.

– Почему-то мне кажется, что вы вполне здоровы, дорогая супруга, - вдруг заявил Вревский. – Меня вам обмануть не удастся.

– Господи… зачем мне это? – фыркнула я, наблюдая за ним. Ну вот что за мужчина?! Какого черта тебе от меня надо?!

– Вот и я хочу это понять… - задумчиво произнес барон. – Даже сейчас вы не страдаете от головной боли, а препираетесь со мной. Причем, наблюдая за моей реакцией.

Ах ты ж… Я натянула полотенце на глаза и замолчала. Пусть думает, что хочет. После ужина уснет, как миленький и не будет совать свой нос в мои дела!

Я долго возмущалась про себя, а потом задремала, убаюканная потрескиванием дров в камине.