Я вгляделся в рисунок, стараясь запечатлеть в памяти суровые черты далёкого предка.

— Сколоменд, сын его, — продолжал дух. — Великий воин. Расширил границы княжества, погиб в бою, попав в засаду, организованную недругами.

Ещё одно суровое лицо. Рисунок был старым, но индивидуальные черты художник передал удивительно достоверно.

— Пуковер, сын его. Первый великий князь литовский нашего рода. И его сын — Гедимин. Наш род принадлежит Гедиминовичам, и это уже официально, — улыбнулся Любомир. — Это последний князь, открыто исповедовавший истинную веру. После гибели он стал духом-защитником, как и я, — добавил Любомир, явно смущаясь.

Я помолчал, переваривая информацию. А потом спросил о том, что по какой-то причине до сих пор не приходило мне в голову.

— Слушай, а как так получилось, что ты стал духом-защитником, а?

— Меня принесли в жертву Роду, — сказал Любомир. После чего улыбнулся, будто не сообщил мне ничего особенного.

Перед глазами у меня встало то, что я недавно проделал с петухом. Во роту неприятно пересохло.

— Это… в каком-то фигуральном смысле, да? — с надеждой спросил я.

— Да где уж там, в фигуральном, — вздохнул дух. — В самом прямом.

— Подожди… я запутался… тогда ты, наверно, очень старый, да? Больше тысячи лет не мог вернуться на землю? Верно?

Я даже улыбнулся своей догадке. Наверняка ведь на том свете время идёт иначе! Кому придёт в голову в наше время приносить в жертву людей?!

— Я же сказал — полгода назад, — ответил Любомир. — Вообще обычно духами-защитниками становятся воины, погибшие в бою за свой род. Но так получилось, что наши не гибли больше двухсот лет. Слушай, там крайняя ситуация была. Мы просто не видели другого выхода, а так у семьи оставался хоть какой-то шанс… не понимаешь, да?

Я сидел с расширенными от ужаса глазами, чувствуя, как мурашки бегают по позвоночнику.

— Хорошо, — кивнул Любомир. — Давай по порядку. Всё равно тебе знать полезно. В общем, ты уже понял, что все благородные рода имеют своих духов-покровителей, из числа предков. Они остаются в Яви, обеспечивая связь с другими мирами, где живут души, принадлежащие роду. Без них магия становится невозможной, род утрачивает силу. И вот, в прошлом году, аккурат на Карачун, во время подношения родовой волхв, Рагнар… я, кажется, рассказывал тебе про него, да?

— Вроде как… — я нахмурился, припоминая. — Ты говорил, что он что-то напутал, да?

— Да, — кивнул Любомир. — Он здорово нервничал во время жертвоприношения, и…

Я изо всех сил сжал кулаки, так, что суставы хрустнули. Любомир прервался, снова вздохнул и посмотрел на меня.

— Слушай, да не переживай ты так. Это уже случилось. Понимаешь? И тем лучше для тебя, кстати — так бы и помер смердом… — сказал он. — Твоя матушка-то и представить не могла, что… хотя не важно. Так, о чём я говорил?

— О Рагнаре, — осторожно напомнил я, — что ему карачун пришёл.

Любомир улыбнулся.

— Да не пришёл к нему карачун. Так праздник называется, зимний. В честь бога Карачуна. Празднуется в самую долгую ночь, то есть, с двадцать второго на двадцать третье декабря. В общем, Рагнар не смог разжечь огонь у кумира. Это очень простая родовая магия — и у него не получилось. Мы и до этого замечали, что магия слабеет, но это было совсем край. Он стал разбираться, и где-то через неделю выяснил, что наши духи-охранители нас покинули. Вообще-то случай неслыханный. Мы поначалу скрывали это как могли. Затаились, на рожон не лезли. Искали способы вернуть родовых духов. Приносили богатые подношения, но совершенно ничего не работало. А наши враги начали о чём-то догадываться. Сначала погиб мой дядя, вместе с двоюродными сёстрами… подстроили аварию на питерской трасcе, — Любомир вздохнул. Были заметно, что возвращаться к этим воспоминаниям ему было не очень-то приятно. — Потом добрались до старшей сестры, когда она из Хабаровска летела. Её убили чистой магией, прямо в самолёте. Обычно это невозможно, но тут защиты никакой не было, а она рискнула поехать на совещание по экспансии, вот и…

Он прервался, задумчиво глядя за окно.

— Мне очень жаль, — искренне сказал я.

— Да ладно, уже ведь случилось. Чего жалеть-то? — махнул рукой Любомир. — Хорошо хоть до тебя успел добраться. И вообще, знаешь… хорошо, что ты остался. Так есть шанс и смысл. Великое дело!

— Спасибо, — кивнул я. Потом, после некоторого колебания, всё-таки спросил: — А дальше что было?

— Дальше? — Любомир посмотрел на меня. — Дальше Рагнар предложил выход. И я согласился.

— Ты сам? Добровольно?

— Годился не всякий мужчина в роду. А только тот, который не был с женщиной, — Любомир вздохнул. — Так что или я, или младшие братья. Одному было двенадцать, другому девять.

— А тебе? Сколько было тебе? — не удержался я.

Он посмотрел на меня и снова грустно улыбнулся.

— Восемнадцать. Мне теперь всегда восемнадцать…

— Навечно?

— Ничто не вечно в мирах, — возразил Любомир. — Может, когда-нибудь я тоже оставлю свой пост и вернусь на луга в Нави. А потом, когда придёт моё время, глядишь, вернусь и в Явь… мне бы этого хотелось, — он снова выдержал паузу, после чего продолжил: — Знаешь, единственная, кто никак не хотел с этим смириться — это мама. Её пришлось закрыть в имении. Даже попрощаться толком не смогли… вот об этом я жалею. Потом, когда я вернулся, она и сестрёнки с братишками уже были заложными духами. А с ними не больно-то поговоришь… так что единственное, что я мог сделать, это открыть им скорее дорогу в Навь. Надеюсь, теперь они пришли в себя.