Для начала он подровнял края ямы, выбитой Курбаном, а затем решил углубить е. Постепенно приноровился к мотыге, вроде даже она полегче стала, чего быть, конечно, не могло. Острый клык ее, и не думая притупляться, исправно вгрызался в почву, взрыхляя ее.

Вскоре показался песок.

Мальчик остановился, вытер пот со лба,

– Что это за наваждение – удивился старик. – Наверно, просто руки по работе истосковались. Давай шалаш закончим, скоро ночь наступит…

– Дед, я еще немного поработаю, – возразил Атагельды, повинуясь необъяснимому импульсу.

Курбан что-то проворчал про упрямых ишаков, но отошел в сторонку.

Еще несколько ударов по песку – и мотыга глухо звякнула, задев какой-то твердый предмет. Атагельды отбросил мотыгу в сторону, и оба одновременно нагнулись, стукнувшись лбами, и принялись руками разрывать почву.

Возвращение Курбана с внуком в кишлак стало общим праздником, и после они часто вспоминали о нем.

Куда девались общая недоброжелательность, подозрительность! Отношение людей к Атагельды и его деду коренным образом изменилось. Дом – и кузницу! – быстро привели в порядок. Теперь их подворье не обходили стороной. Наоборот – здесь с утра толкался народ, и не только язык почесать. Большинство приходило по делу – им нужен был кузнец.

Да, у Курбана появилась возможность работать, и это наполнило смыслом и радостью жизнь старика. Он просыпался на рассвете и спешил совершить омовение, и руки уже сладостно ныли в предвкушении тяжести кузнечного молота.

Хватало занятий и Атагельды – В кузнице всегда много работы, особенно когда желаешь постичь все тонкости серьезного ремесла.

В разговорах дед и внук частенько возвращались к первой после изгнания встрече с жителями кишлака.

– Мы же с тобой, дед, не изменились, остались прежними, – удивлялся Атагельды. – А они, которые прежде готовы были растерзать, бросились к нам, словно к братьям родным!..

– Людям свойственно меняться, – замечал Курбан, задумчиво поглаживая бороду.

– Только не этим людям! – перебивал Атагельды. – У меня до сих пор перед глазами свирепое лицо Ахметхана, когда он стегал тебя и меня камчой. А Анартай? Он бросался на меня, словно цепной пес. Да и все они, кроме одного… И ты хочешь сказать, что они изменились?

– И верно, здесь есть над чем поразмыслить, – соглашался старый кузнец. – Но к тому же не забывай, что мы возвратились из зарослей не с пустыми руками…

Вот это была святая правда! Курбан и Атагельды с помощью мотыги отрыли в оазисе в яме предметы, составляющие оборудование кузницы: здесь были и массивный горн, и щипцы разных размеров, и клещи для вытаскивания инструментов из пламени, и молот, и многое, многое другое, что могло им только грезиться только в снах.

Все предметы были сделаны из одного и того же вещества, из которого состоял первый обнаруженный ими предмет – мотыга. Тяжелый, плотный, надежный материал.

Когда схлынула первая волна удивления и радости, они проверили каждый инструмент – ни один не подвел, не сломался, не дал даже трещинки.

Вытащив со дна ямы маленький гвоздодер, Курбан добавил его к груде инструментов, уже отрытых и лежащих неподалеку, прислонил к ним мотыгу, вытер лицо и произнес:

– Все!

– Давай еще покопаемся, – предложил Атагельды.

– Едва ли там еще что-нибудь есть, – кивнул Курбан в сторону ямы.

– Откуда знаешь?

– Очень просто, – пожал плечами старик. – Мы достали со дна все, что составляет оборудование кузницы. Тот неведомый человек, который, на наше счастье, зарыл этот клад, не мог больше ничего закопать.

– Ты уверен?

– Я бил кувалдой по наковальне, еще когда ты на свет не народился, – обиделся Курбан.

Атагельды, казалось, колебался. Он смотрел то на деда, то на яму, вырытую ими, а то и вовсе в сторону старого ствола, который подобно дереву-патриарху возвышался поодаль. Похоже было, мальчик к чему-то прислушивался.

– Давай рыть, – сказал он просто.

– Ох, упрямец, – покачал головой старик. – Ну, объясни хотя бы, с чего ты взял, что мы не все выкопали?

– Дед, не спрашивай лучше. – В голосе мальчика зазвенели слезы, он помотал головой, словно отгоняя наваждение. – Начну говорить – опять станешь ругаться, что я не от мира сего. Не хочешь копать – не надо! – крикнул он и ткнул ногой мотыгу.

– Успокойся, малыш, – погладил его по голове старик. – Я не против. Давай покопаемся еще и тогда увидим, кто из нас прав.

И они рылись в духоте зарослей еще добрый час, пока достали со дна ямы порядочную глыбу того же материала, из которого были сработаны кузнечные инструменты.

– Что это? – удивился Атагельды, разглядывая глыбу, которую они не без труда выкатили на поверхность.

– Материал для работы, – пояснил старик. – Вместо железного лома. Первое дело для кузнеца. Уж не знаю, как нам благодарить неизвестного благодетеля.