Никто не отменял вероятности того, что перед смертью Харитона его пытали. Долгоруков не отбрасывал эти мысли, словно пытаясь собрать пазл из осколков зеркала, которое сам же разбил.

Теперь устранение Добрынина и его Рода стало делом первостепенной важности. Пётр Сергеевич решил привлечь к этому делу всех, кого только можно и нельзя.

— В конце концов, зачем нужны друзья, недруги и семья, если не для того, чтобы помогать устранять общих врагов? — подумал он с горькой иронией, снова садясь в своё массивное кресло из кожи редкого зверя.

Сегодня ему сообщили, что Добрынины вместе с группой из академии отправились на острова. Сначала он не придал этому значения. Но, погрузившись в размышления, как шахматист, просчитывающий ходы наперёд, он уловил суть: это шанс устранить Добрынина без лишних препятствий.

Разумеется, Пётр Сергеевич понимал, что там будут и другие аристократы из числа учащихся, а это значит, что могут возникнуть последствия. Но подобное никогда не останавливало его ни в бизнесе, ни в тёмных авантюрах. В конце концов, если статистика потерь слегка возрастёт, Империя вряд ли заплачет по недостающим номерам. В общем-то, побочным ущербом он не заморачивался.

Долгоруков намеревался разыграть эту партию, опираясь на то, что цель находится далеко за пределами Империи, если можно так выразиться, и можно сработать так чисто, что следов не останется. Ситуация как нельзя лучше способствовала этому.

— Всё произойдёт далеко… И действовать я буду чужими руками, — повторял он, как мантру.

Спустя мгновение Долгоруков нажал на скрытую кнопку. Сразу же после этого в кабинет бесшумно вошёл его верный подчинённый.

— Свяжись с нашими друзьями-контрабандистами, — холодно произнёс Пётр Сергеевич, глядя сквозь подчинённого в пространство. — Для них есть работа.

Тот молча кивнул и бесшумно исчез, как и появился. Долгоруков ценил в людях умение не задавать лишних вопросов, ведь, как известно, любопытство — одна из самых частых причин трагедий.

Оставшись вновь наедине со своими мыслями, которые бурлили в его голове, шумя, как водоворот, что затягивает всё глубже, он не мог найти покоя, пока Добрынин был жив.

Откупорив бутылку коллекционного вина, он достал с полки чистый бокал и наполнил его до краёв ради одной лишь цели: попытаться уснуть, чтобы не сойти с ума раньше времени. Красное вино медленно стекало в бокал, оставляя тонкую плёнку на стекле, напоминающую кровь на лезвии клинка.

Хоть Долгоруков и раньше попадал в сложные ситуации, ведя дела не всегда честно, и таких случаев было немало, каждую проблему он переживал по-своему. Он всегда считал себя шахматистом, умело жертвующим фигурами ради победы. Но он не мог припомнить, чтобы что-то нервировало его сильнее, чем одно только упоминание имени — Добрыня…

Спустившись по крутым, поросшим дикими лианами склонам в поисках сестры, я наконец вышел на пляж. Солнце, не успевшее еще сесть, словно гигантская раскалённая печь, щедро заливало раскалённым светом бескрайние просторы золотистого песка. Волны лениво накатывали на берег, будто само время решило замедлить свой ход. Шелест пальмовых листьев создавал иллюзию рая, но я знал, что это всего лишь обман. В раю явно не приходится бороться за выживание.

Моя сестра, переполненная энтузиазмом, стояла рядом с Викой и энергично размахивала руками, пытаясь вдохновить горстку людей, собравшихся вокруг них.

С воодушевлением они пытались создать своё собственное поселение для тех, кто пожелает к ним присоединиться. Наверное, мечтали превзойти легенды о Робинзоне Крузо. Однако, судя по невесёлым лицам окружающих, дела у них шли не так гладко, как хотелось бы. Толпа выглядела так, будто им только что сообщили, что на острове нет и не предвидится Wi-Fi.

Люди делились на группы, словно школьники на уроке физкультуры, где мяч давно сдулся, а учитель забыл явиться. Куда ни глянь — хаос и бессмысленная суета. Некоторые пытались ловить рыбу голыми руками, другие сооружали из веток странные конструкции, напоминающие абстрактное искусство, которое даже самый прогрессивный художник счёл бы безумием.

Лидеры этих импровизированных групп, напыщенные своей важностью, обещали, что всё уладят и распределение людей пройдёт как по маслу. Хотя, учитывая, что масла у них не было, а компетентности ещё меньше, складывалось впечатление, что они собираются жарить яичницу на сухой сковороде без огня.

Пока они бурно обсуждали, кто чем будет заниматься на этом острове ради всеобщего выживания, я наблюдал за этим театром абсурда с лёгкой ухмылкой. Один из них всерьёз предлагал приручить местных обезьян для сбора кокосов.

Я подошёл к сестре и отвёл её в сторону, прежде чем она окончательно увязнет в этой трясине оптимизма.

— Может, всё-таки пойдёшь со мной? — предложил я, вспоминая о своей уютной пещере с видом на водопад. — Я уже устроился явно лучше, чем вы здесь. У меня даже есть гамак из лиан и, представь себе, отсутствие этих безумных идей по приручению природы.