— Вам обеим сон сейчас необходим. Вид у вас еще не ахти.

Как понимать его «не ахти»? Она ужасно выглядит?

— А где мальчики? — спросила Айрин в основном для того, чтобы сменить тему.

— Помогают Рандольфу раскладывать по тарелочкам кусочки медовой коврижки для рождественского чаепития. В этом году Рождество, похоже, приобрело семейный характер... — Эдвард пожал плечами.

Интересно, как обычно у него проходит Рождество? — подумала Айрин. Наверняка у него были другие планы на праздник. Вряд ли он провел бы весь день дома, если бы они не свалились ему на голову со своими болезнями.

— От тебя приятно пахнет, — сказал Эдвард. — Какими духами ты пользуешься?

— Детским лосьоном.

— Детским лосьоном?! — Эдвард откинулся назад, чтобы взглянуть на нее. — Ты шутишь?

Айрин отрицательно качнула головой.

— Когда ты меня вытащил из дома, я была не в том состоянии, чтобы думать о косметике или духах, — напомнила она ему. — Среди детских вещей оказался лосьон, которым я протирала Ники во время болезни. Пришлось воспользоваться им.

Эдвард недоверчиво покачал головой и улыбнулся.

— Ты хочешь сказать, что я годами напрасно тратил огромные деньги, покупая женщинам в подарок фирменные духи? Мог бы одаривать их детским лосьоном?

Айрин пристально посмотрела на него. Возможно, Эдвард сделал это неосознанно, когда напомнил ей, что принадлежит к тому типу мужчин, о которых говорят: порхает как мотылек с цветка на цветок. Она тяжело вздохнула.

— Вряд ли окружающие тебя дамы оценили бы детский лосьон, Эдвард. — Голос ее звучал немного напряженно. — А я мать, для меня этот запах стал родным.

Улыбка исчезла с лица Эдварда.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ничего, кроме того, что твои дамы привыкли к духам знаменитых фирм, а я обычно пользуюсь детским лосьоном или недорогой туалетной водой. Они могут позволить себе облететь весь мир в поисках модной вещицы, а мое время распределено между работой и домом. И я счастлива тем, что у меня есть мать, которая может присмотреть за детьми, что все они обуты и одеты по сезону. Два разных мира с разными запросами.

— И они никак не соединяются? — тихо спросил Эдвард.

Айрин печально улыбнулась.

— Нет. Разве только мотылек, случайно унесенный ветром, перелетит из одного мира в другой.

— Но ты ведь не мотылек, — резко сказал Эдвард. — У тебя есть выбор.

— Мое право на выбор закончилось шесть лет назад. — Айрин мужественно выдержала взгляд Эдварда, хотя ее сердце обливалось кровью. — Да, свой мир я бы не согласилась обменять на тот, другой. Никакие ценности другого мира не могут сравниться с улыбками моих детей. Простая деревянная шкатулка, которую дети подарили мне на день рождения на сэкономленные от завтраков деньги, для меня дороже бриллиантов от Картье. В ней я храню их самые удачные поделки из картона и пластилина.

— Я могу купить тебе бриллианты от Картье, — вставил Эдвард.

— Как ты не понимаешь?! Имея деньги, все можно купить, кроме бескорыстной любви и доверия, которые дарят мне мои дети. И я обязана позаботиться о том, чтобы их миру не был нанесен ущерб. — Она помолчала. — Эдвард, они еще слишком маленькие, чтобы разобраться в отношениях взрослых. Да я и не хочу, чтобы они вникали во взрослые дела раньше времени.

С годами обоим придется решать взрослые проблемы, они будут делать собственные ошибки и переживать потери. Но мне хочется, чтобы они не выросли похожими на своего отца. Поэтому так важно сейчас заложить основы их нравственного поведения в будущем.

Она замолчала, и воцарилась оглушительная тишина. Айрин думала о том, что совершила ошибку, выйдя замуж за такого бессердечного эгоиста, как Кевин. А расплачиваются за ее ошибку дети, растущие без отца.

— Айрин, не надо казнить себя за то, что Кевин оказался не тем человеком, за которого себя выдавал, — ворвался в ее мысли спокойный голос Эдварда. — Никто не застрахован от подобных ошибок.

Айрин хотела возразить, но в этот момент увидела, что Джун шевельнулась.

— Это я понимаю, — быстро ответила она.

— Правда? А мне показалось, что ты не согласна со мной.

— Мы можем поговорить об этом в другой раз? — спросила шепотом Айрин.

Эдвард кивнул и поднял выше голову.

— По-моему, мы слишком много разговариваем, а барьер, который ты установила между нами, все такой же непреодолимый. Я прав?

Значит, это она установила между ними барьер! А как насчет той стены, которой отгородился он? Айрин внимательно смотрела на Эдварда.

— Ты как-то сказал, что мы с тобой одной породы, — тихо напомнила она ему. — Ты тоже проделал большую работу, чтобы отгородиться собственной стеной.