Вывод? Вот он: «Следовательно, провозглашение 12 сентября 1991 года Украиной бывшей административной границы между УССР и МССР в качестве государственной границы не имеет никакой юридической силы» [640] . В этих условиях, когда еще не обозначились контуры новых надгосударственных структур стабильности, продолжение войны становилось опасным для всего региона. 26 июля смешанная четырехсторонняя комиссия [641] встретилась с руководителями исполкома Бендерского горсовета В.В. Когутом и В.И. Харченко, в начале июля была достигнута договоренность о прекращении огня, однако она постоянно нарушалась молдавской стороной, продолжавшей планомерное уничтожение экономической и социальной инфраструктуры города. 23 июля 1992 года приднестровская сторона пошла на беспрецедентный — и вызвавший немалое негодование у многих гвардейцев и ополченцев — шаг, запретив, после подписания соглашения о перемирии, личному составу защитников Бендер отвечать на провокационные выстрелы. Возникла какая-то «третья сила», в один из дней из стрелкового оружия обстрелявшая одновременно позиции молдавского ОПОНа и Черноморского казачьего войска с целью вызвать перестрелки. Тираспольские казаки, невзирая на запрет, подавили эти огневые точки.

А 1 августа в соответствии с договоренностью, достигнутой между президентами России и Молдовы, и решением смешанной контрольной комиссии о прекращении огня и разводе вооруженных формирований конфликтующих сторон началась подготовка к выводу из Бендер 2-й механизированной бригады ПМР. 102-й мотострелковый батальон из состава этой бригады в полном составе был передан миротворческим силам. С 19.00 появление в Бендерах людей с оружием категорически запрещалось. Одновременно начался вывод вооруженных подразделений Молдовы и ПМР.

Последующие месяцы отмечены стремительным восхождением звезды генерала Лебедя, начало политической карьеры которого неразрывно связано с Приднестровьем, где в первый год своего пребывания на посту командующего 14-й армией он был предметом едва ли не религиозного поклонения. Таковым он стал по целому ряду причин: в силу решительно заявленной им жесткой позиции в поддержку ПМР, что по тем временам воспринималась как сенсация, а также потому, что именно после его назначения командармом произошло реальное разделение конфликтующих сторон. Наконец, не в последнюю очередь благодаря оригинальной и казавшейся невероятно смелой манере высказывать свое мнение, он стал восприниматься как демиург не только желанного мира, но и самой победы. Ведь хотя в официальной лексике все избегали этого слова, было ясно, что, по сути дела, речь идет именно о победе ПМР, сумевшей на этом этапе отстоять себя; однако парадокс этого первого этапа пребывания Лебедя в Тирасполе состоит в том, что он появился здесь [642] тогда, когда «блицкриг» был уже отбит собственными силами Приднестровья.

Впрочем, в самом по себе таком переносе всех заслуг на одного человека, как бы ни казалось это несправедливым, не было ничего удивительного: подобное неоднократно случалось в истории. Однако наивная восторженность помешала большинству приднестровцев [643] задаться вопросом относительно той странной, развязной свободы высказываний генерала Лебедя в адрес Кишинева, которая никогда бы не сошла с рук его предшественнику Неткачеву. Она вызывающе и даже нарочито контрастировала с прокишиневской позицией официального руководства России, чьим назначенцем он был. Притом был вряд ли случайно: позиция, занятая А. Лебедем в августе 1991 года, изначально соединила судьбы его и Б.Н. Ельцина.

А молчание последнего в ответ на странные, поначалу вызвавшие почти истерическую реакцию не только в Кишиневе, но и на Западе пресс-шоу генерала давало основания думать, что речь идет о некоей новой стратегии действий в отношении Приднестровья. Довольно быстро это поняли и в Кишиневе, где первоначальный неподдельный испуг вскоре сменился крепнущим пониманием того, что в Тирасполе появился скорее союзник, нежели противник.

Возможно, этой догадкой, а также, не исключено, конфиденциальной информацией, полученной из Москвы, можно объяснить непостижимый на первый взгляд отказ Кишинева от использования той силы, о наращивании которой сообщал на протяжении июля Военный Совет 14-й гвардейской общевойсковой армии.

В начале месяца им было принято обращение к главам правительств и народам СНГ, где сообщалось, в частности: «В течение последних трех дней в зоне конфликта осуществляются интенсивные полеты авиации ВВС Республики Молдова и Румынии [644] . Средствами противовоздушной обороны зафиксированы полеты до 30 воздушных объектов с направления аэродрома Маркулешты и до 10 воздушных объектов со стороны Румынии. Эти факты начисто перечеркивают протест МО РМ о неиспользовании ВВС в конфликте с Приднестровьем…Отмеченные 24.06.92 г. полеты не оставляют сомнений в том, что ведется планомерная и целенаправленная разведка целей и подготовка массированного применения ВВС Молдовы в зоне конфликта, что многократно увеличит и без того многочисленные жертвы среди мирного населения.

Кроме того, для полета боевых самолетов используются гражданские авиалинии. До настоящего времени над Бендерами и Тирасполем продолжают осуществляться пролеты самолетов и вертолетов ВВС Молдовы» [645] .

Через две недели последовало новое сообщение из штаба 14-й армии: «Продолжается усиленная переброска свежих батальонов армии Молдовы на Кочиерском направлении и Кошницком плацдарме. С личным составом, только призванным из резерва, проведено учение на полигоне вблизи Кишинева по ведению боя в населенном пункте.

Началась переброска танкового батальона Т-72 на Кошницкий плацдарм. Танки имеют по два-три боекомплекта.

В течение двух-трех дней в район Дубоссар будут переброшены свежие силы для захвата Дубоссарской ГЭС.

Началась переброска мин-игрушек. Подразделениям дана команда: гвардейцев и казаков в плен не брать, расстреливать на месте. Подготовлена артгруппа для применения АКАЦИИ, ГРАДА, УРАГАНА, все установки подтянуты на дубоссарско-кошницкое направление. Помимо МИГ-29 примут участие в боевых действиях и вертолеты МИ-24 румынской армии…