Холод щиплет кожу, но я едва замечаю его на фоне огня, разгорающегося повсюду, куда устремлен его горячий взгляд. Я затаила дыхание, ожидая, что он скажет что-нибудь, что угодно, чтобы освободить меня от этого неизвестного лимба и того, что должно произойти.

Он напряженно молчит, пока его хватка на моих бицепсах ослабевает. Затем, с грубым прикосновением, на которое способен только мафиози, он проводит тыльной стороной своих забитых чернилами пальцев по чувствительной плоскости моего живота.

Дрожь пробирает меня до костей, а по плоти пробегают мурашки. Костяшки его пальцев тянутся вверх, пока его большой палец не задевает шов моего бюстгальтера. Я впиваюсь зубами в нижнюю губу, чувствуя, как он нежно и в то же время жестко ласкает мою грудь, а затем его палец проскальзывает под бретелькой и зацепляет ее, стаскивая с моего плеча.

Он обнажает одну грудь, и все мое тело вспыхивает огнем.

Я стою среди ливня, проливного дождя, погружающего мое тело и душу на самый низкий уровень безнравственности и греховного искушения, и все из-за того, что эти голубые языки пламени сжигают мою кожу.

Возвышаясь надо мной, Люциан пропитывает каждую молекулу воздуха, делая невозможным ни один вдох, не пропитанный его пьянящим ароматом мужчины и одурманивающим одеколоном. Каждый шрам и дюйм испещренной чернилами кожи стоит передо мной как стена доминирующей силы.

Он придвигается ближе, его рот нависает над пульсом на моей шее, как у вампира, готового обнажить клыки. Его нога скользит между моими бедрами и упирается в чувствительное место соединения бедер, посылая пульсацию прямо к моему клитору.

Мыльная вода скользит по его плечам и капает на меня. Его рука обхватывает мою грудь, обрабатывая в пене мой напряженный сосок. По нервным окончаниям разливается жар, в сердцевине зарождается глубокая боль, и я закрываю глаза, чтобы не поддаться ее натиску.

Другая его рука скользит от моей талии к пояснице, где он просовывает пальцы под хлипкий материал моих стрингов. У меня перехватывает дыхание, он оттягивает резинку в сторону. Низкий гул, доносящийся из его горла, вибрирует во мне, и я падаю слишком быстро, безумие плотской потребности проносится по моему телу и уничтожает всякую логику.

Я едва успеваю положить руку на его пресс, как он отпускает мою грудь и запускает жестокие пальцы в мои волосы. Схватив мокрые пряди в кулак, он разворачивает меня и прижимает грудью к неумолимому мрамору. Он отпускает меня только для того, чтобы схватить мои руки и прижать ладони к стене, где он держит меня в плену, а мое тело опадает в такт его неровному дыханию.

Затем его рука оказывается в моих волосах, он оттягивает мою голову назад, обнажая шею, и впивается зубами в мое плечо, вызывая у меня горловой стон.

— Ты так легко сдаешься? — Сердитый тенор его голоса останавливает мое дыхание.

Я не знаю, как ответить — оскорбленная тем, что он назвал меня легкодоступной; раненная его отказом.

Я в ярости от того, что позволила себе так легкомысленно попасть в руки человека, который всего за ночь до этого связал меня в винном погребе, чтобы унизить.

— Ты напал на меня, — наконец говорю я, жарко дыша на стену. — Я пыталась помочь тебе.

Он опускает свой рот к мочке моего уха.

— Соблазнив меня?

— Я не… — Я замираю, раздраженная своей оборонительной позицией. Пусть он думает обо мне что хочет, какая разница? Речь идет о выживании, а не о том, чтобы показаться слабой.

— Мы используем то, что есть в нашем арсенале, верно? Я что, должна была позволить тебе задушить меня? — Он издает невеселый звук.

— Может, тебя это завело, — обвиняет он. — Может, тебе нравится грубость. Ты была мокрая, когда впилась в мою руку своей киской.

При этих грубых словах он берется за заднюю часть моих стрингов и высоко задирает их между ягодицами, заставляя мокрый материал спереди тереться о клитор. Против воли я издаю хныканье от эротических ощущений.

Его рык прокатывается по моей коже, прежде чем он оттягивает стринги от моей попки и прижимает палец к моему входу.

— Думаю, твоя маленькая киска так и просится на осмотр, — говорит он, его пальцы замирают, дразня мои складочки.

Я прикусываю губу, чтобы сдержать стон, отказываясь позволить своему телу снова ответить ему. В подвале он обвинил меня в том, что я не девственница, пригрозив подтвердить это, и, если я просто позволю ему войти в меня сейчас, все эти дебаты закончатся.