В перерывах между поцелуями мужчина шептал ей на ухо слова, которые лишь изредка долетали до меня обрывками:

…я с тобой, родная… не бойся…

…завтра мы поедем знакомиться с моими родителями, ты столько готовилась…

…разве ты хочешь произвести на них плохое впечатление своими слезами?…

Его голос звучал успокаивающе и мягко, словно драх желал утешить девушку своими странными фразами о родителях. Поначалу Айлин все еще сопротивлялась, тело содрогалось от рыданий.

Но постепенно, с каждым прикосновением губ Ралана, страх в ее взгляде сменялся недоумением и замешательством.

Я поняла, что Ралан решил применить необычный прием, чтобы вывести Айлин из личного ада — он пытался ввести ее в некое подобие транса, отвлечь от пугающих видений, заменив их более приятными образами знакомства с родителями.

Только сейчас обратила внимание, что Зария, наша загадочная полукровка, напевает древнюю песнь.

Ее голос был чистым и мелодичным, словно хрустальный ручеек в весеннем лесу. Зария пела на неизвестном мне языке, и я не могла понять ни слов. Мелодия была наполнена завораживающей, успокаивающей силой. Казалось, каждая нота омывает душу живительной прохладой, разгоняя мрак иллюзий и наполняя сердце светом и безмятежностью.

Каждую следующую секунду Айлин словно возвращалась к реальности из глубин своего ужаса: дыхание выравнивалось, слезы иссякали. Девушка прижималась к Ралану, цепляясь за него и его успокаивающие речи.

Я смотрела на происходящее, и все вокруг казалось нереальным, словно наблюдала за всем со стороны, отстраненная от самой себя.

Ралан, чьи объятия и поцелуи были якорем, удерживающим Айлин в реальности, с каждым мгновением отдалял ее от пугающих видений, терзающих разум. То, что не удалось сделать всем нашим попыткам, он совершил одним лишь прикосновением и несколькими фразами, способными перенаправить поток эмоций девушки в другое, более безопасное русло.

Песнь Зарии, наполненная древней магией, окутывала нас подобно теплому летнему ветерку, развивающему кружевную вуаль.

Я оглянулась вокруг, и мой взгляд упал на Даниэля — он внимательно наблюдал за происходящим, но не предпринимал никаких попыток присоединиться к нашим усилиям. Его лицо оставалось бесстрастным, словно мужчина был лишь сторонним наблюдателем.

Когда напряжение немного спало и Айлин, кажется, пришла в себя, Даниэль заговорил. Голос звучал сухо и резко, нарушая атмосферу умиротворения:

— Айлин. Что ты видела?

На лице подруги я вновь увидела пробежавший страх, когда Даниэль заговорил своим жестким, бесстрастным тоном.

— Даниэль, не сейчас, она только пришла в себя, — я задыхалась от возмущения. Разве он не видел, в каком потрясении была Айлин всего минуту назад?

— У нас нет на это времени, — отрезал он, — Если мы не поймем принцип действия этого Леса, любой из нас также может впасть в ловушку собственных страхов. А если это произойдет одновременно, и мы самостоятельно не сможем выбраться, то уже не будет возможности наблюдать жаркие поцелуи и обмениваться утешениями.

В глубине души я понимала, что он прав. Как бы ни было тяжело, нам необходимо разобраться в происходящем.

— Лилиан, все хорошо, я справлюсь, — подала тихий голос Айлин, все еще не отпуская Ралана из объятий, словно боясь, что стоит ей отстраниться, как он исчезнет, — Вспомню и расскажу все, что смогу.

Мы устроились на небольшой привал, расселись на двух поваленных деревьях.

Я внимательно следила за подругой, которая удобно устроилась на коленях у нашего доблестного рыцаря. Даниэль, наш осмотрительный стратег, начал задавать вопросы о том видении, что едва не свело девушку с ума.

Айлин старалась отвечать подробно, но было заметно, как тяжело ей давалось воссоздание пережитого кошмара. Ее голос слегка дрожал, а взгляд то и дело устремлялся куда-то вдаль, словно она вновь переживала те мучительные мгновения. Ралан успокаивающе гладил девушку по голове, и эта простая ласка, казалось, придавала подруге сил продолжать рассказ.

Из её слов стало ясно: она была окутана дымкой, из которой начали возникать силуэты — её друзья и близкие, отворачивающиеся и удаляющиеся от нее, оставляя в абсолютном одиночестве. Каждый шаг их увеличивал расстояние, пока девушка не осталась совершенно одна, без поддержки и понимания со стороны. Лес каким-то образом извлек из ее души самый большой страх — быть покинутой всеми, кого она любит, и воплотил в ужасающую иллюзию.

— Помимо видений, я чувствовала настоящий страх и холод, — едва слышно продолжила она, — Будто все ощущения проецировались прямо в мое тело и разум. Это было так реалистично… и так ужасно…

Получалось, что ландшафт леса изменялся в соответствии с внутренними переживаниями и страхами. Смена пейзажа сбивала с толку и заманивала в ловушку. Иллюзии также воздействовали на телесные ощущения, создавая иллюзию боли, холода или жара, без реального физического источника ощущений. Это добавляло сложности, так как нужно бороться не только с видимыми и слышимыми проявлениями иллюзий, но и с теми, которые воздействовали непосредственно на тело.