Разум настойчиво мне твердил, что идея дурная. Корабль в небе не то событие, которое останется без внимания. Как жителей столицы, так и городских служб. Это не воздушный шар запустить.

Но я знал, раз уж захотел, непременно воплощу. Так или иначе.

Просто нужно найти способ, при котором не будет последствий и проблем с законом.

Об этом размышляя, я добрался до особняка Янина. Ресторан был временно закрыт, пока там обновляли интерьер и готовили новое меню. Но в саду уже горели новые фонари, и теперь путь по плитам дорожек стал безопасен.

В первую очередь я проверил огород. Все посадки прижились и чувствовали себя прекрасно. Особенно был хорош хрен — уже раскинул свои огромные листья во все стороны.

Я внимательно изучил каждый экземпляр и сходил к месту балансира. Люк, ведущий в подземелье, был нетронут и закрыт.

Балансир уже набрал обороты. Тут царил низкий промозглый туман и было ощутимо холоднее. Густой кустарник был покрыт мелкими каплями и я изрядно вымок, пока пробирался сквозь заросли. Чуть подкорректировал связующие нити и зашел в ресторан, справиться о делах Богдана Борисовича.

Янин сиял. От счастья даже его длинные усы топорщились и вызывали улыбку. Мужчина, несмотря на плотную комплекцию, буквально порхал по залу, что-то напевая.

— Александр Лукич! — воскликнул он, заметив меня. — Как же я рад вашему визиту!

— Взаимно, Богдан Борисович. Как ваши дела?

— Чудесно! Чудесно! Вы уже видели хрен? — с особой гордостью спросил он. — Распушился-то как! Матушка была бы довольна.

— Видел. Вообще меня порадовало состояние огорода. Всё идет по плану.

В моем кармане зажужжал телефон. Я взглянул на пришедшее сообщение. Мастер Овражский писал о готовности статуи для фонтана. Как нельзя кстати. Закончить с этим испытательным участком и можно взяться за стихию воздуха.

— Могу я попросить вас об одолжении? — Янин взглянул на меня с надеждой.

— Постараюсь вам помочь, если это в моих силах.

— Отпробуйте наше новое блюдо, Александр Лукич. По совету Людвига Михайловича, я не стал мудрить с названиями. Поэтому назвал его «традиционным столичным завтраком».

Пусть время было уже позднее, но почему бы и нет? Тем более я видел, как это важно для моего делового партнера. Согласился и сел за стол.

Скатерти уже сменили на простые, грубого плетения, но идеально чистые и выглаженные. Часть посуды оставили, поэтому передо мной появилась объемная фарфоровая супница. Вероятно, под крышкой была каша.

Но, когда следом вынесли креманку со сметаной и блюдо с тонко нарезанным салом, я слегка удивилися. На изящный хрустальный графин и ледяную запотевшую стопку я уже посмотрел с недоумением.

Официант открыл крышку. Сомнений быть не могло.

— Борщ? — всё же спросил я.

В алом наваристом бульоне плавали приличные куски мяса и зеленели оливки.

— Он самый, родимый, — расплылся в довольной улыбке Янин. — Сальцо подмороженное, во рту прямо-таки тает. Ну и домашняя хреновуха, охлажденная до нужной температуры.

Безусловно, всё это вместе было великолепно. Самый лаконичный и идеальный набор из возможных. Но…

— Завтрак? — уточнил я. — Вы это собираетесь подавать на завтрак?

— Ну а отчего бы прямо с утречка и не получить истинное удовольствие настоящего гурмана? — улыбка ресторатора чуть поугасла, и он неуверенно добавил: — Считаете, это слишком, да?

— Честно говоря, о подобных традициях я не слышал, — тактично ответил я. — А вот для обеда самое то. Но кое-чего не хватает.

Богдан Борисович, который было приуныл, вновь оживился и с готовностью взглянул на меня.

— Зубчики чеснока, хрустящие перья зеленого лука и огурчики соленые, такие чтобы маленькие и с пупырышками, — перечислил я с улыбкой. — Ну и хлеба бородинского, конечно же.

— Будет сделано! — кивнул мужчина и умчался на кухню.

Через пару минут мне принесли искомое и вот теперь это стал действительно идеальный обед. Пусть и на ужин, но когда вкусно, к черту условности. Пожалуй, именно это можно сделать особенностью ресторана. Подавать то, что хочется посетителям в данный момент. А не что положено по времени суток.

Борщ удался царским, прямо как прежние эпитеты заведения. Но такой суп точно можно было по праву наделить столь смелым определением.