Игнат хитро улыбается. Выглядит довольным. Подходит со спины и приживает животом к раковине. Целует жадно шею. Втягивает в себя тонкую кожу. Меня кислорода лишают, вытягивают из всех клеток, из всех органов. Его не хватает. Задыхаюсь.

– Прекрати, – выдавливаю слово.

Сама молю, чтобы не останавливался. Одни его губы, язык лишают меня возможности трезво мыслить. Комната схлопывается. Мы в тонком и узком пространстве одни. Это и раздражает, и проходится возбуждением по уже влажной коже.

– Ты хотела в душ идти, – подталкивает меня к бортику.

Подчиняюсь. Переступаю порог и включаю воду. На кожу посыпались ледяные капли.

– Эй! Ледяная! – кричит, а я начинаю смеяться. Господи, как-то по придурочному все выходит.

И на задворках мыслей мелькает мысль: с ним хорошо. Очень хорошо. Господи, выжги мне эту мысль. Я не должна так думать.

– Не нравится?

Я прибавляю напор. Мы смеемся вместе. Вода ошпаривает кожу, несмотря на то, что холодная. Капли попадают в нос, в рот. Захлебываюсь. И все равно смеюсь.

Игнат резко выключает и силой вдавливает в стенку душевой кабины. Взгляд прямой и прямо в душу западет. Я дышать боюсь, потому что цепляет так крепко, насквозь пронзает.

Боже, что происходит?

Мы целуемся так, как до этого не целовались. Языки сплетаются в каком-то древнем танце туземцев. Я даже в голове слышу удары барабанов. И губы пылают от трения и страсти. Я чувствую его вкус так ярко, словно он влился в мои рецепторы.

Холод кафеля контрастирует с нашей огненной кожей. И меня также бросает то в жар, то в холод. Просто швыряет из вод Ледовитого океана в первобытный костер.

– Блядь, да что с тобой такое? – Игнат словами царапает мне кожу. Проходит вдоль шеи, языком чертя дорожку.

– А с тобой? Ты… ты…

– Я… – повторяет, дразнит. Помнит, про соски. Ласкает, их втягивает рот и ласкает уже языком. Закусываю губы, чтобы не застонать.

– Еще, – молю.

Рука ложится на мой клитор, пальцы кружат вокруг него, даря наслаждение, которое не испытывала прежде. Уношусь куда-то в другой мир.

– Отпусти себя. Слышишь?

Он опускается на колени. Это кажется таким правильным сейчас. И неправильным одновременно. Не успеваю закончить мысль, как он касается меня там . Черт, так горячо становится. Словно спичкой прошлись. И подули.

Игнат ласкает клитор, что-то выделывает невероятное. И материться. Да у него крышу сносит. Вцепился мертвой хваткой в бедра и целует, целует меня там. Везде.

Прикрыла глаза. После такого вообще можно смотреть в глаза мужчине? Кожа покрывается испариной и румянцем.

Дышу громко и часто. Изо рта вырывается стон.

Игнат прекращает ласкать и разворачивает грудью к стенке.

– Ах, – только и успеваю сказать. Пожар внутри, тело пылает, а зубы стучат друг об друга.

– Расслабься, колечко. Прикрой глаза и…

Он входит резко и останавливается. Ждет.

Зажмуриваюсь. Господи, я же чувствую его всего, каждую клеточку, каждую венку. Он во мне так глубоко и это так прекрасно.

Рука скользит вдоль ягодиц и с силой сжимает. Подбрасывает на новый уровень. Рот приоткрыт, я дышу через рот. А воздух влажный и горячий, хоть и вода капала ледяная.

Толкается в меня уверенно и до упора. Медленно растягивает. И целует шею сзади, проходится вдоль позвонком.

Утопаю в этом движении. По венам уже не кровь, а чистый кайф. Такой вязкий, похожий на сироп или варенье. Скручивает в жгуты от наслаждения.

– Так нравится? – чуть убыстряется. Трахает с долей грубости.

Да, мать его, мне нравится.

– Отпусти. Себя!

Грудь сжимает, оттягивает соски. Пальцы смачивает слюной и снова возвращается к ним, обводит ореолу и слегка сжимает сам сосок. Простреливает тысячами тончайших игл.

Другую руку опускает вниз и касается клитора.

Просто не дает мне шанса.

– Игнат, – его имя сейчас самое родное и самое близкое. Пишется перьевой ручкой на сердце.

Спираль раскручивается с бешеной скоростью внутри.

Не выдерживаю. Стон раскалывает маленькое пространство вокруг нас.

Воздух трескается на множество осколков, они вонзаются в чувствительную и поврежденную кожу от поцелуев, следов щетины и отметин зубов.

Мой оргазм яркий. Я стараюсь запомнить каждую секунду. Игнат вонзается в мои губы и пьет наш поцелуй. Грубость, мягкость, страсть, похоть, сладость, бессилие – все сливается в одну точку – в слияние наших губ.

Какой-то утробный рык, мои стоны. Меня ведет от всего: от его запаха, вкуса. Касание кожи как печать, взгляд теплых шоколадных глаз выжигается на сетчатке.