Каждого, кто приезжал на десятый этаж, должен был встречать секретарь – чтобы направлять заблудившихся обратно в лифт или провожать приглашенных гостей в нужную студию. Но теперь, когда Мириад вышел в холл, за стойкой никого не было. На небольшой рабочей поверхности были разложены какие-то списки, рядом с ними замерла стопка пластиковых беджей, на самом углу, опасно близко к краю стола, кто-то оставил чашку с кофе. Кофе не дымился, и, коснувшись чашки, Мириад обнаружил, что она холодная.

Получается, здесь кто-то был, потом отошел, считая, что вернется быстро – но не вернулся до сих пор. Мириад инстинктивно нащупал пальцами стальной нож с серебряным напылением, скрытый в рукаве. Пока рано было делать выводы, но он чувствовал: что-то здесь не так.

Он никого не звал, ему нужна была тишина. Мириад прислушивался к ней, стараясь уловить хоть что-то – звук шагов, слабый стон, дыхание. Он слышал, как работает лифт, как переговариваются о чем-то люди этажом выше и этажом ниже. Но в модельном агентстве царило молчание.

Он шел по коридору к единственной распахнутой двери. Судя по указателям, там находилась главная фотостудия, где работали модели. Алена Милославская должна быть внутри, остальные – тоже. Но почему тогда их не слышно? Мириад пытался распознать окружающие его запахи, однако все вокруг забивал раздражающе резкий, похожий на дешевую жвачку запах ароматизатора.

Он вошел в студию, ничего не ожидая, и лишь поэтому не был шокирован. Первой мыслью Мириада было одно: все намного хуже, чем он ожидал.

Они были здесь: секретарь, фотограф, директор агентства, чье фото Мириад видел на сайте, и несколько моделей. А еще – лужи крови, не успевшие высохнуть, сломанное оборудование и мебель, раздробленная в щепки. Студия в последний раз стала пристанищем красоты, но уже не модной, а гротескной, в которой читалось послание любому, кто придет сюда.

Мириад прошел дальше, рассматривая разбросанные по залу тела. Он замечал все – полученные ими травмы, брызги крови, возможное орудие убийства, которое лежало там же, на полу. Благодаря этому он мог предположить, что здесь произошло, кто и в каком порядке умер.

Фотосессия уже шла: фотограф и его ассистентка работали с тремя моделями в белоснежных платьях, директор наблюдала за этим, потягивая чай из стеклянной чашки. Трель со стороны лифта показала, что прибыл кто-то еще, и вскоре его привела секретарь, которой наверняка любопытно было взглянуть на съемку.

Она и умерла первой. Тот, кого она привела, кому наверняка доверяла и не считала угрозой, резко подался к ней и одним движением свернул ей шею так, что кости просто раздробились, и голова теперь висела на обрывках мышц и кожи. Судя по углу, под которым был изуродован позвоночник, убийца был одного роста с погибшей. Алена, конечно, кто же еще! И не важно, что у хрупкой девушки не могло быть той силы, с которой убили несчастную секретаршу. Мириад давно уже подозревал, что Алена – не человек и даже не ведьма, теперь это подтвердилось.

Люди, находившиеся в студии, наверняка не ожидали такого, они застыли на месте, не зная, как это понимать, как себя вести. Она не дала им опомниться, потому что помнила: никто из них не должен сбежать или позвать на помощь. Она разбила стеклянную чашку, из которой директор пила чай, о стену – там осталось темное пятно с цветочными лепестками и кусочками фруктов. Алена вогнала крупные осколки в горло женщины и, хотя та еще была жива, двинулась дальше. Она знала, что директор все равно умрет, да еще и закричать не сумеет – осколки вошли так глубоко, что перерезали голосовые связки. Пусть корчится на полу, пусть тонет в собственной крови, есть еще другие жертвы, которыми нужно заняться.

Следующей целью стал фотограф. Он, может, и попытался сопротивляться, но у него не получилось, у него не было ни силы нападавшего существа, ни его нечеловеческой ярости. Он умер от собственной камеры: удар был такой силы, что фотоаппарат разлетелся на куски, а от черепа молодого мужчины откололся кусок, на лбу, открывая миру серое вещество мозга.

Ассистентка фотографа попыталась ускользнуть, пользуясь расправой над ним как отвлекающим маневром. Не вышло. Алена за считаные секунды скрутила петлю из ленты, раньше крепившейся к фотоаппарату, и затянула ее на шее девушки. Другой конец петли она завязала на металлическом крюке, торчавшем из стены и использовавшемся для закрепления осветительных приборов. Дальше ей оставалось лишь толкнуть жертву – и смерть была мгновенной. Не от удушения, конечно, потому что покойница так и осталась стоять на коленях на полу. Резкий рывок просто сломал ей шею.

Модели уже видели, что бежать некуда, что сражаться бесполезно – и что убивает их недавняя подруга. Мириад не сомневался, что они плакали. Кричали. Звали на помощь. На их лицах, покрытых потеками косметики, застыл последний ужас существа, загнанного в угол. Вряд ли они приняли свою смерть, поверили, что это вообще возможно – вот так, в привычной безопасности студии, в самый обычный день. Но какая смерти разница, принимает ее кто-то или нет? Она забирает тех, за кем пришла.

Первую модель она убила щипцами для закручивания волос – их черная полированная ручка теперь торчала из кровавой раны, на месте которой раньше был глаз девушки. Второй она сломала спину, толкнув на металлический стул, и когда жертва оказалась обездвиженной, забила ей рот и нос косметикой так, что модель не смогла дышать.