Над дверью магазина Ким заметил спрятавшуюся камеру видеонаблюдения и подумал, что, возможно, эта камера записала убийство. Если это так, то полиция наверняка сюда наведывалась и изучила записи и, если что-то и нашла, то это не помогло. А может быть, вместо рабочей камеры висит муляж, какие устанавливают особо экономные мелкие предприниматели. Тем не менее Ким решил, что стоит зайти туда и разузнать всё самому.

Он двинулся к магазину, надеясь застать хозяина и поговорить с ним. Мужичок в дублёнке заметил его и с надеждой в голубых водянистых глазах спросил:

– Сигаретки не будет?

Ким отрицательно мотнул головой:

– Не курю.

Взялся за дверную ручку, хотел уже зайти, но робкая и вместе с тем наглая просьба мужика остановила его.

– А может… купишь мне сигареты?

Ким на секунду опешил, затем усмехнулся.

– Наглость – второе счастье, да? – весело спросил он.

В эту секунду металлическая ручка больно ударила по руке, дверь распахнулась, и Ким отступил на шаг, выпуская из магазина высокого мужика лет пятидесяти. Из кармана его не по сезону тонкой куртки радостно выглядывала бутылка «Охоты». А сразу за мужиком вышел древний дед с седыми спутанными космами и дремучей бородой, в полотняной рубахе, которая чуть ли не лопалась на его могучей груди. Это был «присоска», призрак. Ким невольно залюбовался присоской – редко сейчас увидишь такие экземпляры.

– Хватило на сигареты? – Увидев собутыльника, спросил "вымогатель сигарет".

Высокий кивнул, – "Хватило". Мужики радостно пошушукались и двинулись по переулку, а призрак остановился возле Кима и, жадно глядя на многоэтажки, прокаркал:

– Стало быть, понастроили тут?

В голосе его слышалось любопытство и сдерживаемый задор, наверное, при жизни этот человек был очень весёлым и жизнерадостным.

– Понастроили, – согласился Ким.

Призрак потряс головой. Вообще, для призрака он был чересчур живым. Ким чувствовал, что человек этот умер давно и должен был быть почти невидимым. Все умершие с каждым годом теряют связь с землёй всё больше и больше, потому их призраки становятся прозрачными, малоподвижными, в них больше статики.

– Стало быть, деревни больше нету? – снова подал голос старик.

Ким пожал плечами, бросил растерянный взгляд на группку одноэтажных домов, расположенных с правой стороны переулка, и сказал:

– Частный сектор.

Деревни, как таковой, уже действительно не было. Частный сектор – понятие городское, не обладающее ни звуком, ни вкусом, но зато точно отражающее нелепость соседства высоток и маленьких одноэтажных домиков. В частном секторе нет атмосферы безвременья, кою ощущаешь во всех деревнях, огороженных от ближайших городов сопками и лесом.

Призрак укоризненно потряс лохматой головой и двинулся следом за мужиками, и Ким, глядя на его спину, зачем-то спросил:

– За сыном?

Призрак остановился, по-стариковски неуклюже обернулся и часто закивал.

Стало быть, да, – понял Ким.

Не отяжелевшим от встречи сердцем он проводил взглядом могучую фигуру старика, спешащим за своим сыном. Была в этой картине какая-то непререкаемая естественность, и было что-то успокаивающее в том, что за непутёвым сыном пришёл именно его отец – крепкий старик, с которым, наверняка, будет не страшно идти на том свете.

Ким распахнул дверь. Тенькнул над дверью колокольчик, оповещающий продавца, что пришёл покупатель. В нос ударил резкий запах несвежей рыбы, пол был заставлен в два ряда коробками с продуктами и бутылками ПЭТ. Ким протиснулся между рядами и очутился прямо перед деревянным прилавком, выкрашенным белой краской. Справа от него виднелся вход, очевидно, в подсобку. За прилавком стояла круглолицая девушка с ярко накрашенными губами и бейджиком на груди "Ксюша" и что-то быстро писала в тетрадке. Не поднимая головы, она профессионально рявкнула:

– Слушаю вас!

Ким даже вздрогнул и пробежался глазами по полкам, словно он действительно зашёл сюда, чтобы что-нибудь купить. Спохватившись, он вежливо поздоровался и спросил:

– А хозяин на месте?

Девушка, наконец, оторвалась от писанины. Выпрямилась и подняла на Кима выпуклые зелёные глаза.

– МолОчку привезли?

– Эм, нет, – растерялся Ким.

–Блин, гребанные молочники! Обещали же сегодня! Ни сметаны, ни творога нету. Что я буду этим мамашкам говорить? Они итак каждый день спрашивают. – проворчала она, сердито кинув шариковую ручку на тетрадку. Взгляд её сделался осуждающим, отчего Киму стало стыдно за то, что неизвестные поставщики вовремя не привезли в магазин обещанную молочную продукцию.

– Зачем тебе Анвар? – деловито осведомилась Ксюша. Ким, ещё думающий о недобросовестных "молочниках", не понял.

– Кто?

Осуждающий взгляд девушки стал совсем колючим.

– Ну Анвар – хозяин магазина. Зачем он тебе?

– А. По личному вопросу, – уклончиво ответил Ким.

Ксюша презрительно хмыкнула, красиво развернулась и заглянула в подсобку.

– Анва-ар! – крикнула она и, услышав глухое "оу", раздавшееся из подсобки, добавила: – Тебя спрашивают.