Это если они не казнят нас сегодня.

Как я уже сказал, мы в полной жопе.

Глава 4

Эверли

В ужасе я смотрю на Алека.

Он выглядит намного спокойнее, чем я себя чувствую.

За несколько часов я прошла путь от обмена одеждой со Светланой до того, как меня схватили на улице, а затем мы попали в автомобильную аварию и были похищены.

Это нереально.

Боже.

В груди вспыхивает паника, и истерика грозит захлестнуть меня.

Если бы я не была напугана до смерти, то действительно бы оценила, насколько привлекателен Алек. У него длинные темно-каштановые волосы, пряди спадают на лоб, делая его похожим на одного из плохих парней, о которых меня всегда предупреждала мама.

У него карие глаза с золотистыми крапинками, отчего у меня создается впечатление, что он шутник.

Он одет не в костюм, как другие охранники Светланы, а в черные брюки-карго, черную футболку и ботинки.

На тыльной стороне его ладоней есть татуировки, идущие до самых предплечий, где я вижу его вены, извивающиеся под кожей.

У меня непреодолимая потребность узнать его получше, потому что он заперт со мной в этой крошечной комнате. Без него я была бы одна, и с этим сейчас я точно не смогу справиться. Честно говоря, я стараюсь не думать о том, что нахожусь в глубоком дерьме.

С тревогой в голосе я спрашиваю:

— Сколько тебе лет?

Он хмурится и бросает на меня скептический взгляд.

— Серьезно? Ты понимаешь, в какой беде мы оказались?

Отворачивая от него голову, я смотрю на свои колени и крепче обхватываю руками голени.

— Я просто хочу знать, с кем застряла.

Мне нужно что-то, что отвлечет меня от этой ужасной ситуации, потому что мысли о неприятностях, в которые я попала, лишают меня рассудка.

Мне следовало вернуться в отель.

Не надо было заходить в клуб и соглашаться поменяться одеждой со Светланой.

Если бы мои родители были живы, ничего бы этого не случилось.

Алек вздыхает и прислоняется спиной к стене.

— Мне двадцать.

Мой взгляд снова устремляется к его лицу. Синяки возле его левого глаза и челюсти становятся фиолетовыми, но от этого он не выглядит менее привлекательным.

— Мне восемнадцать, — шепчу я.

Мне всего восемнадцать, и я потеряла родителей. Теперь меня похитили, и я застряла в грязной комнате с незнакомым парнем.

Мое дыхание учащается, и невозможно остановить волну паники, разрывающую мои внутренности.

Парень, который похитил меня.

О, Боже.

Я наклоняю голову, зажмуриваю глаза и прикусываю нижнюю губу, когда всепоглощающая тревога и страх посылают ударные волны по моему телу.

Во что я ввязалась?

Дыхание учащается, из меня вырывается сдавленный звук.

— Паника не поможет, — бормочет Алек, как будто похищение для него — обычное дело. — Это разозлит их, а значит, они убьют тебя первой.

О, Боже.

О, Боже.

О, Боже.

Я поднимаю голову, хватая ртом воздух. Мои глаза останавливаются на Алеке, и я выдыхаю:

— Я просто туристка. Я гражданка Америки.

Он пожимает плечами.

— Для них все это не имеет значения. — Его черты на мгновение напрягаются, но я не могу понять, что за эмоции отразились на его лице. — Просто делай, как они говорят. — Он качает головой и вздыхает. — Мой отец уже должен искать нас.

Я смотрю на него, сбитая с толку тем, что он так спокоен.

— Почему ты не боишься? — Может быть, он знает что-то, чего не говорит мне.

Его взгляд мечется к двери.

— Бояться неизбежного бессмысленно.

Мой голос дрожит, когда я спрашиваю:

— Что именно неизбежно?

Я не хочу знать.

Не совсем.

Алек снова обращает свое внимание на меня.

— Ты уже паникуешь. Последнее, что мне нужно, — это чтобы у тебя случился срыв.

Его ответ усиливает мой страх вдвое.

Внезапно вопрос, который я пыталась сдержать, срывается с моих губ.