— Убрать с кораблей 1-го ранга все дерево, включая мебель и палубный настил — горит здорово, сегодня пожары замучились тушить. Господа офицеры пусть на берегу музицируют, а сейчас война и нам не до вокального пения. Опять же — в бою не будет порчи казенного имущества, и пищи для пламени тоже не станет, да и корабль на сотню тонн облегчится. Как видите, сплошная польза будет. Можно внутренние помещения выше броневой палубы не красить — краска ведь тоже хорошо горит, а японская шимоза самый натуральный жидкий огонь, везде брызгает…

Матусевич осекся, прикоснулся к перебинтованному лицу — то болело, все же ожоги начали сказываться. Поморщился, и тут ощутил неимоверный голод, вспомнив тут же, что с полудня маковой росинки в глотку не попало. Пришлось закурить — папироса сильно приглушала бурчание желудка, потому в воюющей армии и на флоте без табачного довольствия никак не обойтись. Солдат все перетерпит, но только не отсутствие махорки, это если он курящий, а не тот же старообрядец, или некурящий — тем усиленная порция сладкого полагается, кусок сахара или конфеты.

— Есть, попали в миноносец сегментным снарядом!

По рубке пошел радостный гул, и адмирал тоже посмотрел в амбразуру — а пятнадцати кабельтовых «парил» миноносец, потерявший ход. Котлы на нем не взорвались, но удивительно было другое — попали из двенадцатидюймового орудия, а тут как нельзя лучше поговорка подходит — «стрелять из пушки по воробьям». Но ведь как-то попали, тут или неимоверная удача, либо невероятное мастерство наводчика.

— Передайте в башню — сам вручу георгиевские кресты, — только и произнес Николай Александрович, покачивая головой, а командир броненосца только молча кивнул в ответ — слова были не нужны. Только спросил, памятуя, что бой продолжается, и пушки гремят не переставая:

— Как идет отбитие минной атаки?!

— Ваше превосходительство, три вражеских миноносца точно ушли на дно, включая и тот, протараненный давеча «Асахи». Еще пара, вполне вероятно уничтожена нами артиллерией. Трудно рассмотреть, мешает дым, прямо полосами идет. Неприятельская эскадра им полностью скрыта. Не видно, что с концевой «Полтавой» и «Пересветом» — сплошная полоса идет.

— Сигнал поднимите, пусть доложат. И наши миноносцы пусть не суетятся, идут впереди — так их хорошо видно будет и с дурика снарядом не 'засветят. Ладно, бейте там по всему, что видите.

На подробный ответ Матусевич отозвался несколько сварливо, и задумался, поглядывая в амбразуру на сереющее море. Начался девятый час вечера, сумерки опускались на море, через полчаса ничего нельзя будет разглядеть. А там придет ночь и новая опасность — не нарваться бы в темноте на вражеские миноносцы, что будут рыскать — Того на это сражение имел под рукой чуть ли не полсотни вымпелов, правда, дестройеров насчитали чуть меньше двух десятков, семнадцать или девятнадцать. На этот случай Витгефт уже отдал приказ, и броненосцы будут идти ночью, не зажигая огней, и при обнаружении миноносцев не станут открывать по ним огонь, если те пройдут мимо, не увидев эскадру. Но будет лучше с приходом темноты изменить курс, и уйти восточнее к берегам Кореи, там точно искать не будут…

— Ваше превосходительство, неприятельская эскадра сейчас уходит к зюйд-осту, выстраиваются в колонну — «Микаса», за ней следуют оба «гарибальдийца», потом «Асахи» и концевым «Сикисима». Уходят и все крейсера, их отход прикрывают «Асама», а дальше рыскает «Якумо» — они оба идут к весту, вроде к Вей-Хай-Вею, куда пошли «Фудзи» с крейсерами.

Матусевич переосмысли сказанное — просто чувствовал неимоверную усталость. Громко сказал:

— Поднять сигнал — «противник бежал, море осталось за нами», и это так и есть господа. Мы добились победы, хотя не потопили ни одного крупного корабля, даже дестройера. Но мы не понесли потерь, а у противника серьезная убыль в вымпелах. Теперь возвращаемся с победой в Пот-Артур, и она вполне заслуженна. Но у нас появился шанс нанести японскому флоту серьезные потери, и такой момент упускать нельзя.

Адмирал задумался, риск имелся, и даже изрядный — «Якумо» с «Асамой» вряд ли будут безучастными, если увидят маневр сейчас. Но очень скоро наступит ночь, нахлынет темнота, и вот тут имеется шанс.

— Подозвать миноносец, сейчас напишу приказы, — Матусевич быстро черкнул несколько строк. Затем быстро исписал еще пару листов, торопясь. Передал вахтенному офицеру со словами.

— Это капитану 2-го ранга Елисееву, его миноносцам предстоит напасть ночью на японские корабли, что соберутся у Вей-Хай-Вея. Плевать на нейтралитет — всегда можно оправдаться плохой видимостью, темнотой, косоглазием — слов я найду много. Главное добить все поврежденные японские корабли, торпедировать и точка! Стрельбу из орудий не открывать, незачем. «Аскольду» и «Новику» надлежит обеспечить атаку миноносцев, и сопроводить их обратно. Но идем все вместе в ночь, демонстративно взять курс на Порт-Артур. С темнотой броненосцам с «Дианой» отвернуть к осту, крейсерам с миноносцами пойти на зюйд — не думаю, что японцы примут в английской базе дополнительные меры предосторожности.

Матусевич остановился, посмотрел на офицеров, молодежь взирала на него с восторженным блеском в глазах, и решительным тоном закончил:

— Если нам удастся потопить хотя бы пару поврежденных кораблей, пусть даже один броненосец, да хотя бы тот же «Фудзи», то я буду считать свою жизнь не напрасно прожитой…

Карта военно-морского театра с курсом прорыва русской эскадры от берегов Квантуна во Владивосток, начатом утром 28 июля 1904 года. Как всегда в России «планов было громадье»…