Алва шагнул назад и выдернул оружие. Килеан согнулся пополам, словно собираясь отхаркнуть кровь, но, так и не разогнувшись, стал заваливаться набок. Кавалер Дарави кинулся подхватить его, однако то, что он поймал у самой земли, графом Килеаном-ур-Ломбахом уже не было. Валме с содроганием отметил скрюченные пальцы и изогнутое под неестественным углом тело бывшего коменданта Олларии.

Врач барона Феншо констатировал очевидное: смерть. Герцог Алва, опять обретя невозмутимость, вытер клинок пучком травы и вложил его в ножны. Капитан Манрик, недобро усмехаясь, подобрал райтшверт Килеана: трофей, конечно, не из лучших, но уж что есть, то есть.

Эмоции Людей Чести можно было читать, как по открытой книге. Граф Ариго заметно побледнел, граф Энтраг – почернел, а капитан Феншо-Тримейн, очевидно, поздравлял себя с тем, что дерется на линии. К нему Алва не мог применить подобной тактики. И только следующий по очереди граф Гирке смотрел на лужицу крови, натекшую на плиты двора, с таким видом, словно боялся испачкать в ней свои сапоги.

Фридрих Шуленвальд перехватил этот взгляд. Он быстро вытащил из кармана свой носовой платок и осушил им кровь. Вероятно, ему стало не по себе при мысли, что эр может поскользнуться на влажном камне.

— Виконт. — Джеймс Рокслей с поклоном повернулся к Валме, и тот вздрогнул, вспомнив, что в следующем поединке секундантом является он.

Штефан Гирке, не торопясь, расстегнул камзол. Валме подошел проверить, что граф чист, исключительно из чувства справедливости – он был уверен, что на Спруте нет ничего, даже эсперы.

Рокслей протянул Алве принесенное оружие. Придд выбрал новейшие талигские шпаги, прозванные «дворянками»: простые и элегантные, они имели шестигранное лезвие и небольшую блюдцеобразную гарду.

Граф Гирке встал в позицию, однако Алва, как и в прошлый раз, остался стоять, опустив острие клинка вниз. Спрут также замер, не двигаясь с места и не нападая. Секунды шли, но ничего не происходило. Все присутствующие затаили дыхание.

— Мы подождем, когда вы будете готовы, любезный герцог, — флегматично произнес, наконец, Спрут, не меняя позы. — Времени у нас достаточно.

Ворон усмехнулся и сделал шаг вперед, поднимая шпагу, и в то же мгновение оружие противников скрестилось. Гирке немедля атаковал, Ворон, не парируя, уклонился. Однако теперь этот эффектный маневр ему не удался. Спрут неожиданно сделал длинный выпад, и кончик его шпаги чуть-чуть распорол широкую рубаху Алвы. Тот опять усмехнулся, будто ловкость противника его позабавила, и в свою очередь бросился в атаку, одновременно увеличивая скорость движений.

Спрут взял защиту, без видимых усилий переходя на новый темп. Он действовал так спокойно и методично, словно бы дрался в фехтовальной зале, давая урок своим племянникам. Движения его шпаги стали мельче и точнее; лезвие кружило и скользило вдоль клинка Ворона, словно хотело змеей обвиться вокруг него. Алва слегка оживился: его глаза посветлели, в уголках губ появилась еле заметная улыбка: похоже, он был не прочь поиграть с сильным противником. Обеспокоенный Валме невольно прищелкнул языком, досадуя на его легкомыслие: нашел время развлекаться! Признаться, самого виконта тревожило спокойствие Придда. Можно было подумать, что в жилах у Спрута течет не кровь, а колышется то же самое студенистое желе, что и у его гербового животного. К тому же капитан Феншо-Тримейн смотрел на схватку слишком жадно: он явно собирался воспользоваться случаем изучить технику Ворона. Ох, не напрасно Люди Чести поставили его последним!

Атакуя, парируя и контратакуя, дуэлянты немного поменяли исходное положение, и граф Гирке неожиданно оказался недалеко от Валме. Тому бросилась в глаза гибкая кисть, изящно державшая эфес «дворянки». Гирке чуть-чуть нажал на рукоять пальцами, словно музыкант, касающийся струн драгоценного инструмента, и кончик его шпаги как будто запел, с тихим сладострастным всхлипом впиваясь в запястье противника. Валме и Манрик вскрикнули одновременно. Клинок Спрута вошел в правую руку Алвы и, пройдя ее насквозь, как нож масло, выскочил немного пониже локтя.

Марсель Валме едва не вцепился пятерней в заботливо завитые волосы. Дурак, безмозглое ничтожество! Он был так беспечен, что не обговорил заранее условия на этот случай! Честно признаться, он просто был уверен, что с Алвой подобного не произойдет. Теперь же Спрут получил полное право прирезать противника, не дав тому времени переложить оружие.

Каким чудом Алва удержал шпагу в раненой руке? Лицо Ворона стало мертвенно-бледным, а губы слились в одну линию. Почти без паузы он атаковал слегка замешкавшегося Спрута и опередил его. Лезвие его клинка выписало в воздухе какой-то замысловатый танец, Гирке с трудом отбил выпад и попытался отступить, но не успел: Алва нанес ему удар квартой снизу вверх. Шпага Ворона проникла Спруту в живот и выскочила из правого плеча. Теперь вскрикнул Фридрих Шуленвальд.

Граф Гирке, очевидно, не понял, что произошло. Он запоздало попробовал парировать, но изо рта у него хлынула кровь. Оруженосец кинулся к своему эру, наплевав на законы дуэли; Джеймс Рокслей отстал от него всего на полшага. Следом за ними подбежал и врач барона Феншо. Но Валме и не думал возражать: он во все глаза смотрел на совершившего чудо Ворона. Алва, тщетно пытаясь побороть невольную дрожь, отступил на два шага, и шпага со стуком выпала из его руки. Ее эфес, как и рукав рубашки Ворона, был совершенно красным.