Двор напоминал разгромленный птичник, в котором похозяйничал матерый волк. Хищник затаился где-то недалеко: кардинал даже спиной чувствовал на себе его пристальный взгляд. Но куда сильнее страха была злость на себя. О чем он думал вчера, Леворукий и его кошки?! Должно быть это шадди ударил ему в голову, что он так благодушно отмахнулся от известий о дуэли! Велика важность, говорил он себе, если Рокэ прикончит пару-тройку Людей Чести. Их поголовье давно пора сократить. Слепец, ротозей, простофиля!.. Не иначе как он заразился наивностью от Агния.

По счастью, в пустом дворце Сильвестру встретился Маркус Фарнэби. Благослови Создатель сплетников! Маркиз всегда отличался исключительным чувством самосохранения, поэтому и не ринулся на Старую Часовенную улицу вместе со всем двором. Он скромно дождался кардинала. Приятно видеть, что дальновидные люди еще не списывают тебя со счетов, как поторопились сделать ослепленные враги…

Фарнэби в подробностях описал Сильвестру сцену, произошедшую сегодня в Старом парке во время прогулки короля.

В час дня, в полном соответствии с этикетом, его величество под руку с ее величеством в сопровождении придворных дам и кавалеров степенно шел по главной аллее, когда на ее противоположном конце показался барон Жан-Филипп Феншо в глубоком трауре и с еще более траурной гримасой на морщинистом лице.

Старик не появлялся во дворце со времени своего отъезда в Эпинэ по случаю смерти сына, поэтому король приветствовал осиротевшего отца милостивым жестом.

— Мы соболезнуем вашей утрате, барон, — сказал он, жалуя Феншо руку для поцелуя.

— Благодарю вас, ваше величество, — ответил старик гулким голосом, словно у него был заложен нос. — Видит Создатель: никто не оплакивал своего сына так, как я! И все же я был бы готов потерять его снова, если бы это избавило меня от горя принести страшную весть вашим величествам.

Удивленный король одернул руку.

— О чем вы?

— Весть эта не столько для вас, государь, сколько для ее величества, — ответил Феншо, горестно опуская голову, словно не осмеливаясь взглянуть королеве в лицо.

— Говорите же, дорогой барон! — порывисто воскликнула Катарина, подавшись вперед и судорожно сжимая руку мужа словно в поисках опоры…

Лицемерная кошка! Сильвестр готов был прозакладывать душу Леворукому, что она уже знала новость: дуэль закончилась больше получаса назад, и королеву наверняка успели известить. У нее было время ко всему приготовиться. Сильвестр поклялся бы, что это она сама и надоумила Феншо отправиться в парк, чтобы разыграть перед королем слезливую сцену…

— Государыня! — произнес Феншо, и его выцветшие глаза влажно заблестели. — Простите меня, что я прихожу к вам вестником несчастья! Но я верный вассал вашего брата, который был так добр, что называл меня своим другом, и великодушно согласился считать мой дом своим. Я не мог не выполнить обещания, ставшего для меня священным. Крепитесь, ваше величество. Ваши братья, граф Энтраг и его сиятельство граф Ариго дрались сегодня на дуэли с господином Первым маршалом. Они отстаивали свою честь и честь всей вашей фамилии… И погибли.

Катарина вскрикнула и без чувств повалилась на землю к ногам короля. Бедный Фердинанд весь затрясся от ужаса и неловко нагнулся, чтобы поднять жену.

Свита загудела как встревоженный улей. Фрейлины кинулись на помощь ее величеству, придворные дамы поднесли носовые платки к глазам. Вызов произошел вчера в присутствии множества свидетелей, о нем знали все, но новости о том, чем закончился поединок, еще не успели распространиться при дворе. Возбужденные мужчины столпились вокруг барона Феншо, совершенно позабыв о приличиях.

Минут через пять Катарина Ариго соблаговолила, наконец, открыть глаза. Опираясь на руки своих приближенных, она поднялась с земли, но только для того, чтобы снова рухнуть к ногам короля – на сей раз на колени.

— Ваше величество, мой возлюбленный государь! — воскликнула она, плача в голос. — Клянусь вам: мои братья не были виноваты в том, в чем их обвинили! Вы видите сами! Они предпочли кровью смыть подозрение в измене вашему величеству! Эта мерзкая клевета… Она довела их до отчаяния!

И Катарина, рыдая, принялась ломать себе руки.

— Государь, граф Ариго прожил у меня в доме свои последние дни, — вставил барон Феншо. — Я знаю: только извращенный ум мог заподозрить его в намерении подстроить резню своим единоверцам!

— Но господин Первый маршал обнаружил в его доме компрометирующие бумаги… — робко забормотал король, испуганный истерикой жены.

— Полно, ваше величество! — возразил барон. — Неужели вы всерьез верите, что, вывезя ковры и мебель, граф мог бы оставить в доме такие бумаги?.. О нет, государь! Мой добрый сеньор говорил вам правду и повторил ее судьям в Багерлее: он получил анонимное предупреждение, что люди его высокопреосвященства планируют нападение на его дом. Опасаясь ложного навета, граф всего лишь принял необходимые меры предосторожности.