Шантаж британцев, угрожавших прервать поставки в Россию, вынудил русское правительство пойти на уступки и передать русский Северный торговый флот в распоряжение англичан (единственным вооруженным русским кораблем на Севере являлось посыльное судно «Бакан», посланное в 1913 году в Архангельск для защиты рыболовецких промыслов). Как говорит ученый, «передача английскому адмиралтейству русского торгового флота и северных портов, которые были основной артерией, связывающей Россию с Западом в годы войны, привела к тому, что под контролем англичан очутилась фактически и внешняя торговля России» [242] .

Такое положение сохранялось в течение всего хода войны, облегчив впоследствии проведение Антантой интервенции против Советской России с Русского Севера. Можно встретить и противоположные утверждения, указывающие, что данная зависимость от союзников была изжита еще до Февральской революции. Так, В. Е. Шамбаров, разбирая в своей работе русско-английские противоречия в вопросе поставок грузов в Россию и проблему военно-политического расклада сил в Северном регионе Российской империи, пишет, что 15 января 1917 года председатель Государственной думы М. В. Родзянко заявил о недопустимости английских претензий на русский торговый флот, и компенсации от конвоирования транспортов в Архангельск и Романов-на-Мурмане. Морской министр И. К. Григорович «нашел выход» в покупке у Японии бывших русских кораблей – «крейсеров» «Варяг», «Пересвет» и «Полтава». В. Е. Шамбаров делает резюме: «В обстановке величайшей секретности эти корабли, уже с русскими экипажами, совершили долгий и трудный путь вокруг Африки и летом прибыли в Архангельск. На Севере появилась собственная эскадра для конвоирования судов, и предлог для шантажа исчез» [243] .

Тем не менее эта точка зрения ошибочна. Данная мысль целиком взята из мемуаров того же М. В. Родзянко [244] , который, не будучи человеком военным и не историком, а мемуаристом, не претендовал на знание вопроса в полном объеме. Отсюда и последовало нагромождение ошибок, скрывших под собой зерно истины. Указанные корабли прибыли во Владивосток еще 21 марта 1916 года, а через неделю на них были подняты русские флаги, так что усиление эскадры на севере страны планировалось как минимум за год до указанного заявления М. В. Родзянко. Возможно – через предварительное участие в боевых действиях на Средиземноморье, где уже действовал крейсер «Аскольд».

Во-вторых, корабль «Полтава», переименованный в «Чесму», все-таки являлся линейным кораблем додредноутной постройки, а не крейсером.

В-третьих, переход кораблей в Европу ни для кого не был секретом – ни для союзников, ни для врагов. Достаточно сказать, что во второй половине сентября 1916 года «Чесма» совместно с французскими линкорами участвовала в разоружении греческого флота, чтобы не допустить вступления Греции в войну на стороне Центральных держав. Где тут «величайшая секретность»? К чему придавать общеизвестным фактам конспирологический оттенок? Другое дело – опасение угрозы от подводных лодок противника и секретность маршрута движения через Средиземноморье и Атлантику.

В-четвертых, броненосный крейсер «Пересвет» погиб в Средиземном море на немецких минах 22 декабря 1916 года в десяти милях от выхода из Порт-Саида, а потому никак не мог прибыть в Архангельск в 1917 году.

В-пятых, та же «Чесма» прибыла в Кольский залив уже 3 января 1917 года, а совсем не летом в Архангельск (или Мурманск – не русская земля?).

И, наконец, в-последних, линейный корабль «Чесма» бездействовал в боевом отношении вплоть до вступления в Мурманск Красной Армии в марте 1920 года. Крейсер «Варяг», едва появившись на Русском Севере 18 ноября 1916 года и приняв минимальное участие в боевых операциях, уже через два месяца (25 февраля 1917 года, накануне Русской революции) ушел на ремонт в Ливерпуль, откуда так и не вернулся. Так что вряд ли можно сделать вывод о том, что именно эти корабли как-то повлияли на английских шантажистов.

В действительности, ситуация на Русском Севере немного повернулась к лучшему после свержения самодержавия и последовавшей за этим некоторой временной смене политического курса Великобритании по отношению к России. А также после прибытия на Север Российской империи крейсера 1-го ранга «Аскольд» (17 июля 1917 года). Точно так же не смогло переломить ситуации и строительство Мурманской железной дороги, закончившееся осенью 1916 года: в любом случае транспортный флот, доставлявший в Россию грузы, и распределение грузов контролировались англичанами.

Надо сказать, что в кампании 1917 года русской Действующей армии отводилось видное место. Несмотря на то что главным фронтом Первой мировой войны по-прежнему признавался Французский (Западный) фронт, русские брали на себя обязательства наступать на всем Восточном фронте от Балтики до Румынии, нанося главный удар южнее Полесья – армиями Юго-Западного фронта. Особенно в деле привлечения русских вооруженных сил к активным действиям усердствовали англичане, для чего новый премьер-министр Великобритании (с декабря 1916 года) Д. Ллойд-Джордж был готов усилить военные поставки в Россию.

Однако союзное командование, в своих решениях исходившее из приоритета французского мнения, не спешило помочь своему русскому союзнику в снабжении его вооружением и боеприпасами в той мере, в какой на русских возлагались задачи на кампанию 1917 года. Так, на Петроградской союзнической конференции начальником штаба Верховного Главнокомандующего генералом М. В. Алексеевым было выдвинуто русское требование на военные поставки в Россию. В частности, в это требование вошли 763 орудия, 147 000 снарядов для тяжелой артиллерии, 1 690 000 винтовок, 475 000 пудов пушечного пороха, 97 000 пудов ружейного пороха, 250 000 мин, 600 минометов, 100 000 пироксилина и др. Для румынской армии русские просили 1300 орудий [245] .