Ситуация такая, что мне не до страха, я черти знает где и непонятно насколько тут завис. Но, где бы ни был, человеком нужно оставаться, хотя бы иметь базовые настройки.

— А дозвольте вопрос, барин! — сказал Емеля и, не дожидаясь моего ответа, спросил: — А как вы так картину ту продали? Сами же говорили, что ей в базарный день рубль цена? Я думал, что она только для для того, чтобы щель в стене скрывать.

— Тс-с! Не ляпни это при бандитах!

— Ляпни? Не говорить, стало быть? — недоуменно спрашивал Емеля.

— А ну, пошел мужиков собирать! — прикрикнул я, а когда он уже рванул к двери, все же придержал приказчика.

Проинструктировав Емелю, чтобы он всех собирал незаметно, и они показались не раньше, чем через десять минут, я проводил приказчика, одновременно проведя разведку.

Снег хлопьями ложился на землю, при этом светила яркая луна, которую словно обходили кучевые облака. Красиво, на самом деле. Сейчас бы с чашкой какао, укутавшись в теплое одеяло, посидеть, подумать о бытие. Или нет, лучше с рюмочкой водки, с селедочкой и грибами маринованными…

Но не время для релакса. Осмотрев двор и не найдя чужаков в поле зрения, я вернулся в дом. Походя отметил для себя, что входная дверь на ладан дышит, обита кожей, а сама треснута, перекошена, снизу расбухла и закрывается с трудом. И вот так всё в доме — на вид вычурно, но за красивым фасадом прячется чудовищная бесхозяйственность.

Вернувшись в комнату, я стал шарить в шкафу. Как дотронулся до дверцы, она тут же отвалилась. При этом шкаф был резной, на красивых ножках — но не на всех. Одной ножки не было, вместо неё, чтобы шкаф не завалился, лежала… книга.

Ладно, потом осмотрю мебель, пусть все эти поломки и не могли сейчас не бросаться в глаза. Я искал подходящие для моего дела ткани, или одежду.

Замотав голову темными тряпками и надев найденную среди вещей темную пижаму, я стал походить на ниндзя, как их изображали в кино. Все приготовления заняли не более пяти минут, в течение которых мое воображение уже рисовало сцены надругательств, что, скорее всего, уже происходили в бане. Саднило сердце. Я чувствовал себя тварью и был готов даже убивать, пусть и понимал, что это крайние меры, и что ничего хорошего за убийство, да ещё со свидетелями преступления, не будет. Но из-за меня девчонок растлевать никто не станет. Эти гаремы распускать нужно к чертям.

И это не идеализм. Я повидал разной грязи. Но одно могу сказать, что сам старался ничтожных поступков не совершать, несмотря на то, что и повоевать, и жизнь прожить случилось. И были бы женщины сейчас с бандитами, которые и не против такого, так и на здоровье. Но девочки… они же за еду…

Взяв ещё кусок плотной, темной ткани, я, выдохнув, пошел…

Баня была просторная, наверняка строилась с тем расчетом, чтобы там заниматься развратом, ну или гулять относительно большой компанией. Человек пятнадцать могла бы уместить, это точно, не считая предбанника со столом и лавками. Это можно было частью увидеть в распахнутые настежь двери, а частью в окно, которое я хотел завесить тканью, дверь закрыть, создать полную темноту внутри.

Я — в прошлом человек тренированный, всегда занимался спортом, воевал. И то, какой я ощущал дискомфорт в этом хилом изнеженном теле, не передать словами. Мне хотелось сразу же принять положение лежа и начинать отжиматься, а после качать пресс. И вот с таким телом чуть полноватым, но абсолютно рыхлым, я не мог планировать действовать через удары, захваты. Сейчас и непонятно, как я вообще смог захватить в доме лысого. Наверное, это получилось на адреналине и на рефлексах, да и лысый так себе боец-рукопашник. Рыхлее меня будет.

Изучив диспозицию, я прокрутил в голове несколько раз то, как буду действовать. Точно без упора на собственную силу. После, дождавшись, когда в предбаннике остались только двое бандитов, а вместе с ними девки, уминающие колбасу с салом и хлебом, начал действовать.

Накидываю на оконце полотно, решительно вхожу в предбанник, захлопываю за собой дверь, создавая кромешную тьму. Сразу же делаю два шага туда, где должен сидеть Мирон. Пусть я тренировал глаза, закрывал их, натягивал ткань на глаза, чтобы привыкало зрение к потемкам, все равно действовал, скорее, по звукам — ведь это помещение мне незнакомо. Бандитам замолчать бы, так нет, не поняв, что происходит, они начали возмущаться. Вот на звуки им в челюсть или в голову и прилетало.

Кулаком? Бить в кость человека неподготовленным, не проверив возможности тела? Нет, конечно. Я бил бандитов березовым поленцем.

Удар! Что-то хрустнуло, скорее всего, нижняя челюсть, Мирон замолк. Второй же бандит продолжал что-то бурчать, при этом он стал ломиться через вжавшихся в лавку визжавших девок к выходу. Приноровившись и поймав, откуда шел звук, я вломил и этому бандиту. С первого удара попал, скорее всего, бандиту в плечо, но вот второй удар пришелся уже в голову. Тело рухнуло, и, судя по выкрикам женским голосам, кому-то из сералек досталось. Только бы не вышло так, что убил кого. В этом теле было тяжело рассчитывать силу, надежда была на то, что и силы-то нет.