– Не хило ты ее разозлил, видимо, - криво ухмыляется. – Чем она мотивировала свое решение?

– Хрен знает! Говорит, что разлюбила, подозревает в измене, - перечисляю все, что удалось выудить из скрытной Ксюши.

– Ее подозрения оправданы? – Костя выгибает бровь и препарирует меня взглядом, как скальпелем. – Изменяешь?

– Нет, конечно. Мне никто, кроме нее, не нужен! – начинаю заводиться.

– Тогда точно разлюбила, - безжалостно добивает меня.

– Влюблю обратно, - в сердцах бью ладонью по столу.
– Мне время надо, чтобы во всем разобраться. Ксюша на контакт не идет. Заладила одно: «Хочу развод, и все тут». Мне кажется, ее специально настраивают против меня. Причем умело и качественно. Если она даже подставила меня перед конкурентом, сняв и отправив ему компрометирующее видео, лишь бы я дал ей развод.

– Тяжелый случай… Пробовал просто поговорить с ней и спросить, зачем она это сделала?

– В том-то и дело, что у нас хреново это получается. Ксюша почти ничего не рассказывает, настаивает на разрыве, - запускаю пятерню в волосы, взъерошив их. – Но это неспроста. На нее совершенно точно кто-то влияет. Ксюша однажды обмолвилась об эсэмэсках с неизвестного номера, в которых ее убеждали в моей неверности. Но она их удалила, посчитав шуткой. Тогда еще верила мне, - добавляю чуть слышно.
– А на днях нашла у меня презерватив, который мне на работе подбросили…

– И ты еще удивляешься, почему она подала развод? – вздергивает брови Костя. – Вера моя даже бы не разбиралась, сразу бы меня… - изображает пальцами ножницы. – Ты еще легко отделался.

– Так я-то ни при чем, - возмущенно рычу.
– Я поручил заместителю все камеры в ресторане проверить и вычислить крысу. Планирую заказать распечатку звонков с номера жены и буду благодарен, если ты по своим каналам сможешь выяснить, кому они принадлежат, а еще входящие сообщения восстановить, - нагло ставлю Воскресенского перед фактом, и прием срабатывает. Опешив, он кивает.
– Хочу прочитать, что именно присылали обо мне Ксюше. Думаю, это поможет мне понять ее. Но мне нужно время! И на выяснение всех обстоятельств, и на завоевание жены. Причем на протяжении всего срока она должна быть рядом, иначе натворит бед без меня.

– А если не успеешь? Или она окончательно примет решение уйти от тебя? – продолжает испытывать мою выдержку, которая и так трещит по швам.

– Все равно не отпущу. Я люблю ее, - выдыхаю с безысходностью.

– Что ж, - барабанит пальцами по столу. – Так уж и быть, побуду главной свахой страны. Есть у меня пара идей, - окидывает меня хитрым взглядом. – Вызывай свою супругу. Будем разводить, - произносит двусмысленно.

* * *

Несколько часов спустя

Ксюша тихо стучит в дверь – и неуверенно заглядывает в кабинет. Мило мнется на пороге, осматривается с опаской и трепещет вся от нервов. Ей так же неуютно находиться здесь, как и мне. Неудивительно: все-таки впервые разводимся.

Вежливо здоровается с Костей, но меняется в лице, едва заметив меня. Потупив взгляд и поджав губы, шагает к нам. Подлетаю, чтобы галантно отодвинуть стул. Она садится, не обронив ни слова и показательно игнорируя меня. Лишь неуловимо вздрагивает, когда я провожу пальцами по ее шелковистым волосам, волнами спускающимся до лопаток.

Одергиваю руку, сжимая в кулак.

Смалодушничал.

Воскресенский искоса следит за нами обоими, хмыкает и, приняв деловой, равнодушный вид, берет у Ксюши документы.

– Причина развода? – бесстрастно уточняет, демонстративно доставая из папки наше свидетельство о браке. Оставляет на видном месте, буквально у нас перед носом, будто красную тряпку перед двумя бешеными быками.

Казалось бы, просто бумажка, но мгновенно приковывает наши взгляды. Перевожу внимание на Ксюшу, а она смотрит на меня так, будто мысленно убивает с особой жестокостью.

– Не сошлись характерами, - бурчит себе под нос, складывая руки на груди, а я устало закатываю глаза. Даже сейчас не признается. Лучше бы психанула, сорвалась и накричала на меня, чем эти игры в кошки-мышки.

Молчит как в рот воды набрала. Лишь косится на меня, внимательно сканирует, словно пытается залезть в голову и прочитать мысли. Слегка улыбаюсь ей в ответ, тепло и по-доброму. Фыркнув, опять отворачивается.

– Дети есть? – очередной стандартный вопрос бьет по больному, и за него мне хочется придушить Костю.

– Нет…

Произносим с Ксюшей одновременно.

Я четко улавливаю огорчение и тоску в ее голосе. Вспоминаю о нашей проклятой несовместимости – и обреченно прикрываю глаза, потирая переносицу. Проблемы накатывают как снежный ком, но эта – самая сложная.

– Отлично, - небрежно бросает юрист. Каким же говнюком он порой бывает!

– Константин Юрьевич, - предупреждающе цежу. Руки непроизвольно сжимаются в кулаки, ноздри раздуваются, как у огнедышащего дракона. Я готов выпустить в прямолинейного юриста столп огня и сжечь его к чертям.

Дети - тяжелая тема для нас с Ксю. Надо было предупредить его, впрочем… он все понял по нашей реакции.

– Кхм… - Воскресенский опускает голову, пролистывая дело. – Я имею ввиду, что имущество делить легче, чем детей, - бубнит негромко.