— Раз уж вам неинтересно слушать про таланты моего напарника, — произнес Котов, — то займите вашу головку иным полезным делом. Ни к чему изводить себя переживаниями, пока для них нет весомого повода. Вспомните-ка вот что. Во-первых, тот день, когда мы с вами познакомились, вы тогда с Михаилом Алексеевичем спорили в парке. Он винил вас, что вы не стали его ждать у Ковальчука. А вы отвечали брату, что не нашли его, когда вышли от Федора Гавриловича. Михаил Алексеевич говорил вам, где он был? Это важно, Глафира Алексеевна, потому что именно в это время был убит Карасев. И был он убит на четвертой линии Васильевского острова, то есть относительно недалеко от дома нашего общего знакомого.

Во-вторых, Румпфа убили на четвертый день вашего пребывания в Петербурге. Произошло это часов в семь-восемь вечера. Попытайтесь вспомнить, где в это время вы находились с братом, и если он уходил, не пытайтесь это скрывать, иначе попросту навредите ему. Если уходил, стало быть, уходил. Главное, знать — куда. И вот пока я буду подавать на стол, вы подумайте обо всем, о чем я попросил.

— Миша их не убивал, даже знаком не был…

— Я знаю, — улыбнулся Олег. — Я видел тело Румпфа, это работа хамелеона. Карасева не видел, но мой приятель-сыщик сказывал, что регистратора убили точно также. Так что не занимайтесь пустыми оправданиями брата, лучше вспомните, о чем я прошу. Это и вправду поможет делу.

Котов вернулся к своему занятию, но продолжал прислушиваться. Глашенька молчания не нарушала, только встала из-за стола и прошлась по кухне. Она остановилась у окна, это Олег уловил, а когда обернулся, увидел, что девушка дохнула на стекло и что-то рисует в мутном облачке кончиком пальца.

— Я не могу в точности сказать, — произнесла Глаша и стерла ладонью то, что нарисовала. — Миша говорил, что в тот день, когда мы с вами познакомились, он прогулялся по улицам и увидел кондитерскую, куда хотел меня отвести. Однако я не знаю, где эта кондитерская, потому что на следующий день мы переехали на дачу. В кондитерскую брат меня отвести так и не успел.

— Это уже что-то, — подбодрил ее Котов. — Что по другому дню?

— Я пытаюсь вспомнить более точно, — ответила Глашенька. Она развернулась и смотрела, как розыскник накрывает на стол. После огляделась и, подойдя к другому столу, взяла корзинку с нарезанным хлебом.

Олег обернулся, увидел, что девушка решила внести свою лепту в сервирование стола, и улыбнулся.

— Хлеб тоже Стёпа пек, — сказал он. — Простите, сегодня он уже не свежий. Уху тоже мой напарник варил, уха отменная, уж поверьте мне. Прошу, — Котов указал на место, которое барышня занимала прежде. — У нас тут всё запросто, Глафира Алексеевна, уж не сочтите за оскорбление.

— О чем вы говорите, Олег Иванович? — отмахнулась девушка. — До спеси ли мне, когда мой брат в беде, а я тому причина? Да и есть мне вовсе не хочется. Позвольте мне оставить вас.

Котов приблизился к девушке, взял ее за плечи и подвел к столу.

— Вам надо поесть, — сказал он, вынуждая Глашу сесть на стул. — И лучше не себя корите, тем более в этом совершенно нет смысла, а продолжайте думать над ответом на мой вопрос.

— Ну как же не корить…

— Вот так и не корить, — прервал барышню розыскник. — Какая же на вас вина, голубушка? Судите сами. Если бы вы рассказали брату о хамелеоне, что бы было? Он поверил бы вам? Не повез к доктору? Михаил Алексеевич не просто так выбрал Петербург. Явно желал, чтобы у вас в уезде ничего не знали, да и врача надеялся найти в столице получше. Так что он бы всё равно сюда отправился. А уж взваливать на себя помыслы и поступки поглотителя и вовсе попусту. Не вы хамелеона в наш мир привели, не вы ему приказали людей убивать. И под брата вашего рядиться тоже не велели. Так в чем же ваша вина? В том, что оказались не в то время и не в том месте? Так уж тут, извините, на всё Божья воля. Что до Михаила Алексеевича, то, как вы сами видите, мы уже ищем пути к его спасению. В любом случае, обещаю вам, я не позволю невиновному отвечать за грехи пришельца из другого мира.

Девушка широко распахнула глаза:

— То есть вы колдовством моего брата спасете?

Олег улыбнулся. Он взял ложку, которая лежала перед Глашей, и протянул ей.

— Изначально мы попробуем самые обычные методы. Как вы помните, я не могу говорить, кто я и откуда. Да и мир этот лишен магических потоков, так что и я не могу пользоваться своей силой, как в мире магическом. Мои возможности сильно ограничены. К тому же существуют правила, которые я тем более не могу нарушать. Но могу немного отклоняться. Однако я надеюсь, что мы сумеем во всем разобраться своими силами. И потому вспоминайте. А за едой мыслится еще лучше, — и розыскник вновь улыбнулся.

— Ох, Олег Иванович, — вздохнула Глашенька, — ваши слова да Богу в уши.

На этом разговоры прекратились, но девушка все-таки услышала мага, потому что лицо ее заметно посветлело. Она некоторое время вяло водила ложкой по тарелке, наконец подцепила ее содержимое и отправила в рот. Вскоре ложка уже поднималась ко рту и опускалась к тарелке со всё более возрастающим аппетитом. И когда показалось дно, Глаша промокнула губы салфеткой и смущенно улыбнулась.

— Благодарю, Олег Иванович. Уха и вправду оказалась хороша.

— И это вы еще щей Стёпиных не ели, — подмигнул Котов. — Желаете второго блюда?

— Нет, благодарю, — ответила девушка, — я уже сыта. — Она вновь улыбнулась и потупилась: — Но от чая не откажусь.

— Не смею отказать даме в ее желании, — поднявшись на ноги, галантно ответил Олег, но на этом разговор вновь прервался.

После скромного обеда маг и его гостья перебрались в гостиную. Котов устроился в кресле и наблюдал за Глашенькой, впервые проявившей интерес к своему временному жилищу. Войдя в эту комнату, девушка поначалу тоже направилась к креслу, но вдруг передумала и приблизилась к камину, на котором стояли позолоченные часы.