А вдруг он имел в виду не заводы?

Она сдвинула палец ближе к центру города. Здесь отмечены старые котельные, которые также могли использоваться. Большие трубы, высокий дым – возможно, это тоже вариант?

Но почему тогда трубы? Что в них важного?

Света закусила губу, задумалась.

Канализация? Подземные туннели?

Это уже казалось совсем странным, но, если маньяк был достаточно изобретателен… кто знает?

Её мысли не давали ей покоя.

Может, это заброшенные фабрики?

Ржавые трубы, разрушенные стены, пустые помещения… В городе было достаточно таких мест, куда никто не заглядывал годами. Но тогда причём тут дым?

Она почувствовала, как в голове начинает кружиться от переизбытка вариантов.

Слишком много мест, слишком много догадок, слишком мало реальных зацепок.

Пока всё это оставалось просто догадками.

***

Она перебирала карточки снова и снова, перечитывала их имена, даты исчезновений, пытаясь представить, что с ними случилось. Они всё ещё где-то там, но где?

Где они сейчас?

Света провела пальцем по фотографии Лёши, вспомнив его испуганное лицо, его дрожащий голос.

Живы ли они?

Она сжала губы. Олег Сергеевич говорил, что полиция исходит из худшего, но что, если хотя бы кто-то из них ещё жив? Маньяк держал их где-то, скрывал, издевался…

Голова пульсировала от всех этих мыслей.

Что этот урод делает с ними?

Света сжала кулаки. Внутри поднималась злость, смешанная с бессилием.

Она смотрела на фотографии так долго, что глаза начали слипаться. Кажется, изображения немного размылись – или это она просто устала?

Она моргнула несколько раз, но усталость накатывала с новой силой.

Тело онемело от долгого нахождения в одной позе, мышцы гудели. Голова стала тяжёлой, веки налились свинцом.

Пальцы ослабли, и фотографии медленно соскользнули со стола, одна за другой, с тихим шорохом падая на поверхность.

Света попыталась собрать мысли, удержать сознание, но силы оставили её.

Голова склонилась на согнутые руки, дыхание стало ровнее.

Она заснула прямо там, не убрав фотографии, не дойдя до кровати.

***

Света спала крепко. За этот день она пережила слишком много, и усталость полностью захватила её.

Во сне она не ощущала ни времени, ни пространства, но что-то проникало в её сознание – отдалённые звуки, шёпот, чей-то детский голос. Слова были неразборчивыми, словно говорящий находился слишком далеко, или будто между ними была стена.

Потом она слышала какое-то шуршание.

Что-то еле слышно двигалось по комнате.

Но тело было слишком тяжёлым, разум слишком уставшим, чтобы реагировать.

Сон удерживал её крепко, как будто не хотел отпускать.

И только утром, когда первые лучи солнца пробились сквозь шторы, Света очнулась от глубокого сна.

***

Она не сразу открыла глаза – сначала пришло ощущение тяжести в голове.

Шея затекла, мышцы ныли, а спина протестующе отзывалась болью.

Когда она подняла голову, реальность ударила по ней волной дискомфорта. Она спала за столом, согнувшись, как будто даже во сне не могла позволить себе расслабиться.

Это было глупо.

Она устало потерла лицо руками, затем провела пальцами по затёкшей шее, пытаясь хоть немного снять напряжение.

Сегодня нужно было идти на работу.

Но мысли об этом не радовали.

Света медленно встала, чувствуя, как тело сопротивляется каждому движению. Взгляд невольно упал на пол, и она замерла.

Фотографии.

Они разбросаны.

Она точно помнила, что перед сном держала их в руках, но теперь карточки валялись в беспорядке.

Сердце сжалось от странного предчувствия.

Она наклонилась и начала их подбирать одну за другой.

Одна. Вторая. Третья…

Но когда она посмотрела на десятую, её рука замерла.

Фотография была смята, как будто её кто-то комкал в кулаке.

Света не могла поверить, держа в руках бесформенный бумажный шарик.

Она разгладила фотобумагу, и когда увидела изображение – почувствовала, как к горлу подступает ком.

Лёша.

Его лицо всё так же смотрело на неё с фотографии, но теперь в этом взгляде казалось что-то другое.