— Могу я с ними поговорить? — спросил я.

— Только если недолго, — кивнула госпожа Фидлер. — Они ещё не отошли от анабиоза.

Она проводила меня в палату к первому туранцу. Тесный медотсек эсминца не предназначался для долгого пребывания и лечения, но несколько коек имелось, просто на всякий случай.

Тощий чернявый юноша в серой, почти бесцветной, форме, неподвижно лежал на койке, прикрыв глаза. От аппарата в изголовье кровати к нему тянулись пучки проводов и трубок.

— Биомодифицирован? — спросил я.

— Нет, ни одного импланта, — покачала головой медик. — Даже базовых нет.

— Скрепка, дай мне переводчик на общетуранский, — запросил я.

Ещё одно преимущество виртуального помощника и вообще нейроимплантов. Знание языков. И хотя в Академии я учил лингва аллай, язык Альянса, а туранским никогда не интересовался, с помощью Скрепки я мог худо-бедно допросить наших гостей.

— Имя, звание, место службы, — потребовал я.

Парнишка, заслышав знакомую речь, что-то тихо пробормотал.

Я повторил своё требование, громко и внятно.

— Лейтенант, не давите на него, — тихо попросила старший мичман Фидлер. — Он ещё слаб.

— Ахмед… Раб… На «Звезде»… — еле слышно произнёс туранец.

Раб? В спасательной капсуле? Нет, я слышал, что туранцы широко используют рабский труд. И в своих колониях, и на кораблях, везде. Но чтобы раб умудрился выжить после боестолкновения? Спасательных капсул меньше, чем членов экипажа, печально, но это факт, и выживают либо те, кто был ближе всего к капсулам, либо те, кто успел опередить менее удачливых и расторопных сослуживцев. Те, у кого есть доступ, потому что раб может колотить в шлюз спасательной капсулы сколько угодно, но она так и не откроется. Что-то здесь не сходится.

— Как звали твоего хозяина? — спросил я.

То есть, командира корабля, если говорить в наших терминах. Слава Императрице, я не служу на туранском флоте.

Ахмед скривился, не то от боли, не то от неприятных воспоминаний. Подозреваю, быть рабом на военном корабле — так себе удовольствие. Не для всех. На нашем флоте работа у нижних чинов тоже нелёгкая, но они хотя бы знают, за что идут в бой. За матушку-императрицу и внушительную сумму на счёте, каждый месяц перечисляемую из казны. Туранцы же… Не знаю. Служат из страха? С космического корабля никуда не денешься.

— Явуз Селим-паша, — сказал Ахмед. — Был. Пока мы не выкинули его в шлюз.

Мы с медиком переглянулись. Я тихонько вздохнул, понимая, в какое дерьмо мы вляпались. Неимоверно вонючее и прилипчивое. Беглые рабы… Лучше бы я собрал все обломки корвета вместе с капсулами грави-захватом и швырнул в сторону звезды.

Это многое объясняет. В том числе и то, что корабль не реагировал на мои приказы. Рабы, может, и догадались, как включить и выключить гиперускоритель, как вышвырнуть бывших хозяев в космос, как проложить курс к имперской системе. Но не факт, что они слышали мои приказы и вообще разобрались со связью.

В любом случае, ситуация крайне неприятная. Я снова прибавил работы имперским дипломатам, и вариантов развития событий было несколько. С одной стороны, мы уничтожили туранский корвет. С другой стороны, мы уничтожили нарушителя границы. С третьей, это беглые рабы, а Империя не признавала рабство как форму собственности, а только как добровольные отношения двух и более сторон, и тут, очевидно, одна сторона больше не пожелала находиться в рабстве. С четвёртой, туранцы могут и наверняка отправят за ними погоню. Всё зависит теперь от того, как это повернут туранцы. Вполне возможно, что они вообще объявят на всю Галактику, что это имперский эсминец вероломно напал на мирный туранский корабль, вышедший из гиперпространства в нашей системе. И плевать, что это был боевой корвет.

— Ладно, отдыхай… Ахмед, — сказал я.

Спасённый раб кивнул и откинулся назад, на подушку, тут же закрывая глаза. Мы с госпожой Фидлер отправились ко второму. Тот назвался Рахимом, и в целом повторил слова своего товарища. Рабы, подняли бунт, убили офицеров, угнали корабль. Рахим выглядел чуть поживее, пободрее. И, как я и предполагал, разобраться со связью они не смогли. У них банально не получилось включить ни приём, ни передачу.

— И как бы вы запросили стыковку? — хмыкнул я.

В ответ Рахим только пожал плечами. Удивительная наивность и самонадеянность. Не знаю даже, на что они рассчитывали.

Осознавать, что я расстрелял фактически беззащитный корабль, полный беглых рабов, оказалось неприятно. Я успокаивал себя тем, что действовал по инструкции, и если бы это был настоящий корвет, атакующий станцию, жертв было бы гораздо больше, но легче от этого не становилось. Сладкого ощущения победы больше не было.

Рахима мы тоже оставили отдыхать и вернулись вдвоём в основное помещение медотсека. На душе у меня скребли кошки, Фидлер тоже была подавлена.