– Это конечно,– вежливо согласился Олджи. – Слушайте, Стив, вы, может быть, и знаете, о чем говорите, но я нет. Чего вы от меня хотите?

– О!– Касл вздохнул с явным облегчением. – Ладно! Здесь у меня брат Кверрина. Поговорите с ним?

– Если хотите. Дайте ему трубку.

– Нет,– решительно отрезал инспектор. – Я пошлю его к вам.

Олджи вздохнул:

–Хорошо. Но не забывайте вы, старый погонщик мулов, что я – всего лишь неофициальный детектив, и если я не захочу заняться этим чертовым делом...

– ...то не займетесь. Знаю. – Ироничная нотка в голосе Касла позволила предположить, что он и раньше слышал нечто подобное. – Все, чего я прошу, это выслушать молодого Кверрина. – Затем более серьезным тоном: – Он переживает, Олджи. И я тоже.

Трубка щелкнула и замолчала. Лоуренс вернул ее на рычаг, глубокомысленно уставился на нее, а затем откинул одеяло и опустил длинные ноги на пол.

Это был высокий, худощавый, атлетически сложенный молодой человек лет двадцати пяти, светловолосый, с приятным лицом и хорошей осанкой. Он неизменно пребывал в прекрасном настроении и, несмотря на добродушное и простецкое выражение лица, в ленивых голубых глазах его светился живой ум. Но сейчас Лоуренс выглядел просто сонным.

Он сунул ноги в поношенные удобные шлепанцы и накинул на лазурную пижаму старый серый халат. Направился в ванную, открутил краны, готовя утреннюю ванну, и принялся машинально бриться перед большим зеркалом. Усевшись в ванну и рассеянно намыливаясь, он принялся обдумывать просьбу инспектора.

Означала ли она новое дело?

Лоуренс пожал голыми плечами. Не впервые он принимал участие в таких расследованиях. Скотланд-Ярд высоко ценил способности молодого человека как детектива. «Неофициально, конечно»,– как сказал бы Касл, прищуриваясь и потирая подбородок, но высокая оценка оставалась реальностью.

Короткий период работы в разведке на просторах послевоенной Европы обострил аппетит Лоуренса к расследованиям. После увольнения из армии он, как и очень многие другие предприимчивые и молодые идеалисты, стал безнадежным нонконформистом в потрепанном мире. И принялся бесцельно дрейфовать по жизни.

К счастью, его родители, помимо хорошего здоровья, острого ума и романтичного характера, наградили его приличным личным доходом.

И у него имелся хороший друг в лице старшего инспектора Стивена Касла. Великодушный проницательный мужчина, угадав глубокое разочарование молодого человека, направил таланты и интересы Олджи в подходящее русло. Лоуренс быстро доказал свою ценность.

Он был любителем, но кроме того – специалистом. Он никогда не смог бы заниматься рутиной с тем молчаливым совершенством, которое является признаком профессионала, но мог заняться запутанным и фантастическим делом с хваткой настоящего эксперта.

Итак, в течение двух лет он успешно дрейфовал в море преступлений, а если у него и была более глубокая цель, чем оправдать свое существование, помогая полиции...

Как сказал инспектор:

– Результаты его работы весьма удовлетворительны.

Лоуренс оделся и позавтракал прежде, чем резкий звонок объявил о прибытии возможного клиента. Он слегка усмехнулся собственному отражению в зеркале прихожей и серьезно сказал себе:

«Сосет под ложечкой? Покалывает в висках? Я называю это детективной лихорадкой».

И продолжая цитировать сержанта Каффа, он устремился вниз по лестнице к одному из самых странных приключений в своей жизни.

Питер Кверрин медленно шел вдоль тихой улицы в Кенсингтоне, и от угла его рта протянулась резкая морщина, свидетельствующая о сильном волнении. Внезапно он остановился, нашарил в кармане сигарету и зажег ее чуть дрожащими пальцами. Глубоко вдыхая в легкие успокоительный дым, он вновь мрачно зашагал.

На нем сильно сказывалась напряженность последних нескольких недель. Пребывание в Кверрин-Хаусе Касла давало некое чувство защищенности, хотя он прекрасно понимал, что у него не будет никакого настоящего отдыха, пока со всем этим делом не будет покончено раз и навсегда. Но теперь Касл так неожиданно уехал... Он бросил размышлять.

В это холодное серое утро, когда он медленно шел по тротуару, а ветер устилал листьями грязь, ему вдруг пришло в голову, что теперь его последней надеждой остается неизвестный человек по имени Лоуренс.

Это объявил Касл всего лишь час назад. «Питер, я хочу помочь. Но сейчас не могу. Это не полицейский вопрос,– он замялся,– пока... – Это крошечное словечко неприятно повисло в тихой комнате на набережной. – Но Лоуренс – хороший человек и мой друг. Если вам удастся убедить его поехать...»

«Я должен»,– решительно ответил Кверрин. Но теперь, когда он стоял у двери квартиры молодого человека, то больше не был уверен ни в чем. За исключением того, что от ответа Лоуренса зависит жизнь его брата.