— Ну, да… Есть у меня одна хорошая черта. Я всегда возвращаюсь к тем, кто ждёт и верит в меня.

Послышался шум в коридоре. Я не стал высовываться, чтобы посмотреть, что там и как… Просто встал так, чтобы меня не было видно от входа. И когда в проходе появился тот самый сонный страж дверей, то он тут же исчез, спрятавшись в моём магическом хранилище.

— Что ты хотел спросить у этого барана?

— А ты уже закончила с ним?

— Нет. Но, когда закончу, то от него останется только куча дерьма.

— Машенька! Вот мне порой кажется, что ты слишком эмоционально всё воспринимаешь.

— Это ты меня сейчас так назвал кровожадной сучкой?

— Машенька! Общение с баварскими баронами явно не пошло тебе на пользу.

— Ладно. — она тяжело вздохнула. — Ну так ты будешь его допрашивать?

— Да. Давай, переводи!

Жаль, но ничего вразумительного от барона добиться не получилось. Когда я вытащил кляп у него изо рта, то он лишь тупо пускал слюни и мочился под себя… Похоже, что он просто сошёл с ума, когда почти голая, окровавленная и избитая им же девочка стала его резать ножом…

— Ну вот что ты наделала? Спроси у него чего-нибудь!

— Hey! Verstehst du mich? (нем. Эй! Ты меня понимаешь?)

Барон дёрнулся в сторону от маленькой девочки, как будто током ударенный. Видок у него был такой, что не надо психиатром быть, чтобы правильный диагноз поставить… Идиот.

— Ну, откуда я знала, что он такой слабак? — расстроенно проговорила Маша.

— Ну и что мне теперь делать? Я так рассчитывал пополнить свой магический запас драгоценных камней.

— Ну, прости…

— Да чего уж там…

— А вон того пацана ты не хочешь допросить? — указала она на связанного малолетнего слугу.

— Ты думаешь он хоть что-то знает?

— Я думаю, что он тоже замешан во всех нехороших делах молодого барона. Когда я теряла сознание, он поливал меня холодной водой, и глядел на меня при этом очень глумливо.

— Тогда разберись с бароном. Только сделай это так, чтобы наш юный пленник сразу же был сильно впечатлён нашей жестокостью.

— Максим! А может ты сам это сделаешь?

— Нет уж. Сама свела его с ума и убивай его сама!

— Ну, и ладно. — капризно ответила Маша и стала ножом «пилить» горло барону.

Делала она это неумело и получалось у неё это плохо… К тому же, даже подвешенный за ноги и за руки к потолку пленник, дёргался и вырывался, как мог.

А кляп-то мы у него изо рта уже вынули.

О! Как он визжал, кричал и завывал… Словами этого не передать. Уж на что я толстокожая циничная скотина, но даже и меня проняло это зрелище озвученное всеми этими звуками смерти.

А на связанного мальчика было больно смотреть. Казалось, что больше всего на свете юный слуга хотел умереть прямо тут, но очень-очень быстро и без мучений.

— Ты закончила?

— Ага! — ответила мне малолетняя убийца.

Когда она повернулась ко мне, я чуть в осадок не выпал. Вурдалак… Ну, как есть маленький вурдалак. Вся перемазана в крови, в своей и чужой вперемешку. В руке нож, с которого кровь просто стекает.

— Слушай! Ты только этого последнего нашего пленника не преврати в овощ.

— А что, больше нет никого?

— Поблизости нет вроде бы. Всех, в этом доме я уже на ноль помножил.

— Ну, ладно. Я постараюсь с ним помягче разговаривать.

— Ты бы себя сейчас в зеркале увидела бы, сама бы со страху обделалась бы… Тебе бы умыться.

— И так сойдёт.

— Ну, как знаешь… Ладно. Спроси у этого обглодыша, где бароны хранят своё оружие и свои деньги. Можешь пообещать ему всё, что угодно.

— Но ты его всё равно убьёшь?

— Кто знает? Может и пожалею. Я человек добрый в глубине души. Где-то очень глубоко…

Маша подошла к новому объекту для допроса и присел напротив него поигрывая ножом.

— Junge! Willst du leben? (нем. Мальчик! Ты хочешь жить?)

— Ja! Ich mochte wirklich leben! Tote mich bitte nicht! Ich werde dir alles erzahlen, was ich weiss… — залепетал юный пленник.

— Что он говорит?

— Просит не убивать. Готов рассказать всё что угодно.

— Вот и ладненько…

Глава шестая.

Иногда самые простой ответ кажется абсолютно невероятным, а то, что наиболее очевидно, как раз во внимание и не принимается.