— Какой твой максимальный лимит временной петли?

— Что ты задумал?

Мне сложнее было удерживать кисель времени неподвижным, но я должен был знать ответ.

— Лимит!

— Не знаю! — огрызнулся алтарь. — Что ты хочешь?

— Чтобы ты запустил петлю!

Решение, пришедшее на ум, было изящным…

«И самоубийственным! — возразил мне адамантий. — Райо не зря тебя предупреждал… Не делай этого. Ещё одну версию реальности ты не осилишь или подпишешь себе смертный приговор».

— Какую петлю?! Она мертва! Ты с этим ничего не можешь сделать! Время вспять задним числом не обернуть. Это нужно было делать сразу!

Не знаю, возможна ли истерика у алтарей, но стихийный кажется стремительно приближался именно к ней.

— Ты и сделаешь! — спокойно продолжал я гнуть свою линию.

— Да как я это проверну?! — взорвался алтарь. — Первостихии сильны, но не абсолютны! Мы не демиурги и даже не боги! И даже они не решаются вмешиваться в течение времени из-за опасений расслоения реальностей. Я не могу повернуть время вспять!

— Я сам сделаю прокол в ткани реальности в прошлое и попрошу тебя об этом.

— Нет! Ты сдохнешь! Это невозможно! Если тебе подчиняется пространство, то время — нет! Да и я не потяну столько откатить!

— А говорил, что не знаешь лимита, — криво улыбнулся я, чувствуя, как из носа потекла тонкая струйка крови. Удержание временного киселя не проходило бесследно. — Всего на сутки с небольшим назад… Если у меня всё получится, то петля будет значительно короче.

— Но это целый мир! И междумирье! Очнись! Так нельзя! Не из-за одной же женщины? Ну закрыла она тебя от проклятия, так она его приняла добровольно! Могла уйти и спастись, но она осталась. Она так хотела мести, что расплатилась за неё жизнью!

— Заткнись! Ты так нихера и не узнал её! — прервал я алтарь. — Если получится, дай мне знак!

— Какой знак?! Ничего не выйдет…

— Любой! Хоть волну по ткани реальности во временной петле пусти, но чтоб я понял, что петля активирована!

Терпение моё было на исходе, а время жглось не хуже солнечных лучей из глаз Кречета. Я буквально видел, как с поверхности моей кожи начали отделяться песчинки и скручиваться в завихрения и бесконечное петли восьмёрок. Время брало плату.

— Я не смогу! Будет разрыв! Ты наследил в двух мирах! В Сашари вообще год прошёл, я там бессилен… Разрыв… Нас найдут и уничтожат…

Последние слова алтарь добавил практически благоговейным шёпотом.

— Сашари не трогай, а уничтожить… пусть сначала попробуют!

Время отмерло, и я едва успел подставить руки под падающее тело Ольги. Рядом внезапно оказались Комаро и Виноград с Джованни. Лич что-то пытался сделать, чтобы вернуть душу эмпатки в тело. Я же передал Олю Комаро и утёр шедшую носом кровь. Выбравшись из плотного кольца пытающихся помочь, я отошёл в сторону. Мне нужно было сосредоточиться и вызвать в памяти то состояние, в котором я открывал портал для Оли в родной мир. От неё тогда шла волна любви и спокойствия. Она в деталях представляла время и место.

Момент. В памяти крутилось что-то про схлопывание реальности при встрече двух версий одного и того же существа в одной точке. Откуда взялась эта информация, я даже не представлял, но решил на всякий случай внять предупреждению.

Мне нужен был момент, во время которого шансы встретиться с собой или кем-то из родных и близких был минимальным. Отчего-то вспомнился ужин в кругу семьи накануне появления дюжины богов со своими требованиями. Тёплая уютная атмосфера, треск поленьев в камине, тающий ледяной замок и пирожные на довольных моськах детей. Подбородок Тильды у меня на плече, когда мы смотрели на наших детей.

Я будто наблюдал за всем со стороны, подглядывал в этот краткий миг спокойствия и счастья за своей же жизнью.

Вот, Кирана с Ксандром сплели руки и рассказывали о «подарке» Курта, чуть в стороне Райо поглаживал по плечу Лавинию, Оля улыбалась, удерживая на руках Юрдана.

Воспоминание было настолько живым, будто я и правда оказался там, и видел родных сквозь прозрачное стекло.

Меня скрутило от боли в момент, когда Ольга отвела взгляд от сына и посмотрела прямо мне в глаза. Её грустная и понимающая улыбка привела меня в чувство, напомнив, ради чего всё было затеяно. Стекло реальности подавалось неохотно, прогибаясь, но не желая разрываться под натиском моей воли.

«Да впусти же ты меня!» — хотелось рычать мне, но я лишь крепче стискивал зубы. У меня был всего один шанс. У Оли был всего один шанс, и я его зубами выгрызу, если понадобится.

Ткань реальности истончилась, открывая прореху не больше ногтя на мизинце.

«Этого не хватит, чтобы проникнуть в прошлое, — билась паническая мысль в моей голове. — Не хватит…»

Я видел, как прореха начинает затягиваться, и попытался усилить натиск. Пальцы бессильно соскальзывали, не позволяя вцепиться и расширить разрыв.