Шрифт:
– Я улажу вопрос с ним, и ему не останется ничего другого, как согласиться на этот брак, - решительно заявил Вигго.
27
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Всю ночь Элизабет ворочалась с боку на бок.
И если ей, все же удавалось, заснуть, то сон каким-то случайным образом обрывался.
Не способствовали долгому сну ни мягкая, невероятно удобная кровать, ни выпитый отвар, заботливо предложенный нянюшкой.
Все оказалось бессильным и бессмысленным перед жестокой реальностью.
Картинки прошедшего дня и грядущего беспокойно кружили в голове. То и дело в памяти Элизабет всплывало рябое лицо Олафа, отчего сердце сжималось, и казалось, что воздух не поступал внутрь.
Приходилось переворачиваться, шептать молитву, до тех пор, пока не становилось легче.
Когда же эта картинка исчезала, на смену её приходила другая, уже более приятная.
Чуть улыбающееся лицо Вигго, его пронзительный взгляд и прикосновение к руке. И всякий раз, когда Элизабет вспоминала это, её ладонь, та самая ладонь, которую мужчина держал во время танца, начинала пылать и приятно покалывать.
Лишь ближе к утру Элизабет заснула, но как часто бывало, стоило ей только погрузиться в сон, его прервали - в этот раз громким стуком в дверь.
– Иду, да иду я уже! Что ж вы так стучите!
– затягивая на себе плотный халат, недовольно пробурчала Анна.
Вот ведь люди!
Поспать не дают! Её госпожа только-только заснула, а они, словно псы, учуяв это, пришли, чтобы разбудить бедняжку!
– Что случилось?
– открывая дверь и готовясь отчитать нарушителя спокойствия, строго вопросила Анна.
Вопросила - и обомлела, увидев кто перед ней.
Королевская стража.
Два воина - возле двери, два - стояли чуть дальше.
И все на одно лицо - равнодушные, со взглядами, от которых сворачивались внутренности.
– По приказу короля дочь Этельберта, Элизабет, велено доставить на допрос, - произнес один из воинов.
– Допрос?
– Анна облокотилась о дверь, чтобы не упасть.
Ноги едва держали её от такой новости.
– Ты оглохла, женщина?
– рявкнул другой воин.
– Живее, собирай свою госпожу, иначе мы сами вытащим её из кровати!
Няня, вздрогнув, как от пощечины, от этих слов, ринулась к Элизабет.
Та уже пробудилась. Мало того - она услышала всё.
Но времени на размышления, что случилось, как быть, у неё не было. Сорвав с кресла халат, Элизабет быстро накинула его на плечи, плотно запахнула и крепко, до боли в пальцах и животе, завязала его.
– Элизабет, милая, - запричитала Анна, не зная, как сказать своей подопечной ужасную весть.
– Я всё услышала, моя дорогая нянюшка, - глухим голосом отозвалась Элизабет.
Краем глаза заметив, как нетерпеливо дернулась дверь, девушка бросила:
– Иду!
Всунув стопы в мягкие, домашние сапожки, прямо на босую ногу, Элизабет быстрым шагом направилась к двери.
Глупо было думать, что она не испытывала страха.
Страх был, но пока еще не ощущался в полной мере. Парализованный переживаниями за отца, этот страх липкой, холодной жижей булькал где-то в животе.
Как только Элизабет приблизилась к двери, взгляды стражи переменились.
Невозможно было оставаться равнодушным при виде такой красавицы.
С распущенными волосами, после сна, в домашней одежде, она выглядела поразительно свежо и соблазнительно.
В глазах мужчин отразилось разное - голод, непонимание и даже сочувствие.
Но никто из них не осмелился сделать две вещи.
Первое - оспорить каким-либо образом, даже мысленно, решение короля.
И второе - прикоснуться к Элизабет.
– Прошу вас, следуйте за нами, - уже значительно мягче, чем в разговоре с няней, произнес один из воинов.
Элизабет качнула головой и подчинилась.
Они миновали коридор, завернули к лестнице и стали спускаться все ниже. Гораздо ниже первого этажа.
Холод и сырость пробирались под полы халата, кусали за ноги, пробуждая страх.
Впереди показалась кованная дверь.
Страж, имевший вид палача - такой же огромный и безмолвный, открыл её, и Элизабет, в сопровождении воинов, завернула внутрь.
Темный коридор, представший её взгляду, дышал страданиями, болью и отчаянием.
Страх, который Элизабет еще могла контролировать, начал медленно ползти к её душе. Тело, отзываясь на это гадкое чувство, стало пробирать дрожь.