— Камни горят, — гордо объяснил он. — У нас много камней.

— Только черные, рассыпчатые, — предупредил я его. — Они называются “уголь”. Вы должны были бы найти его в изобилии, если бы его никто не сжигал. Это угольная страна.

— Я знаю, где есть большая куча угля, — сказал Харв, кивая. — Рядом с амбарными полосами. — Я понял, что он имеет в виду железную дорогу; я начинал понимать этот диалект.

— В этом ведре столько, что тебе хватит на всю зиму, — сказал я ему. Они с Джейни стояли, глядя на огонь. На следующий день я показал ему, для чего нужна тачка в сарае, и мы отправились к “амбарными полосам”. Было приятно вернуться в уютную, теплую кухню, где в плите Джейни потрескивали угли и готовилось куриное рагу.

— Не перестаю удивляться, кузен, — сказал Харв после ужина, — откуда ты знаешь все эти вещи, которые нам показывал.

— Я вырос в таком месте, где все знают о них, — сказал я ему уже не в первый раз. — И многое другое. — Я показал ему ключи, которые нашел в ящике стола, и объяснил, что это за ключи; он смотрел на меня с сомнением.

— Ты можешь запирать двери, когда тебе нужно выйти. — Я подошел к задней двери и продемонстрировал это. Он продолжал качать головой, потом подошел и попробовал запертую дверь. Когда она не открылась, он расстроился, начал трясти ее и в конце концов пнул ногой.

— Чертовы личинки не могут попасть внутрь и просто выбьют ее, — сказал он и с открытым ртом наблюдал, как я открывал дверь.

— Это остановит ночных воров, — сказал я. — Ты сказал, что однажды убил мальчика в собственной спальне.

— В тот раз пришлось, — пробормотал Харв. — Он был ростом с меня. Повезло, что у него не было ножа. Я размозжил сосунку голову ножкой от стула.

— Ты был прав, — заверил я его. — Но если ты запрешься, никто не сможет проникнуть внутрь, не наделав много шума.

На следующий день я загнал в угол маленького остроносого поросенка, который рылся в курятнике. Я ударил его по голове и отнес Джейни. Она отшатнулась, но я велел ей почистить его, как курицу, и показал, как сначала снять с него шкурку, что заставило меня с горечью вспомнить бойскаутов и Тимми. Сначала она не хотела к нему прикасаться, но я посоветовал ей думать о нем как о четвероногом цыпленке, и она сразу же его очистила.

— Из него получится отличное жаркое, — сказал я ей. Она последовала инструкциям, и в тот вечер Харв заметил, что цыпленок получился очень вкусным, но странно выглядящим. — У него нет крылышек, — заметил он. — Но это действительно вкусно, Джейни, не волнуйся. Возможно, это один из тех мутантов, о которых ты слышала. — Он ободряюще посмотрел на меня. — Две лишние порции - это лучше, — решил он. Через некоторое время я объяснил ему, в чем дело, и он выглядел скорее удивленным, чем недовольным. — Знаешь, где этих тварей полно, вон в том лесу, — заверил он меня.

— Ты можешь поймать несколько маленьких и посадить их в загон, как своих птичек, — сказал я ему, — и растить их.

Я порылся в кладовке и обнаружил, что там есть соль, мыло и даже несколько обгоревших спичек, но не знал, для чего они нужны; они были в восторге, когда я им показал. Они мылись жиром и золой — комбинацией, которую открыла для себя Джейни. Омлеты получаются вкуснее, если их посолить. Я нашел несколько хороших спичек в остатках коробки и освободил Джейни от необходимости поддерживать горячие угли в плите. Они, казалось, считали меня сверхъестественным существом, и я не мог сказать им ничего правдоподобного, чтобы объяснить это.

— Знаешь, кузен, — сказал мне однажды Харв, когда мы сидели на скамейке в гостиной и строгали новые ложки, — ты очень хорошо относишься к моему отцу. А кем, ты говорил, был твой отец?

— Я не говорил, — ответил я. — Он был вице-адмирал Тимоти Джексон, военно-морской флот США.

— Тимотиф! — эхом отозвался Харв. — Забавно, кузен, моего дедушку звали Тимотиф. — Харв покачал головой. — Крепкий был старик, дедушка, — размышлял он. — Исчез некоторое время назад. Наверное, сошел с ума, уходил в плохое место (я знал, что он имел в виду Джаспертон, который был табу для этих людей) и присматривал за одним из старых домов там. Сказал, что должен, потому что когда-нибудь придет Юпа, как он говорил, его мама велела. Я думаю, что Нуклер наконец-то добрался до него.

Это взорвало мой мозг. Какое-то время я ничего не говорил.

Харв заметил это и старался быть веселым.

— Сумасшедший, наверное, но он брал меня с собой на рыбалку. Он показал мне, как есть живую пищу и все такое. Чем-то он напоминает мне тебя, кузен.

— Я удивлен, что ты так хорошо знаешь свою семью, — прокомментировал я. — Большинству людей, похоже, все равно.

— Мы не гажане (“гражданские”, - заключил я), — с гордостью сказал он мне. — Мы знаем, конечно. За исключением Джейни, бедняжки. Она была просто выброшенной на помойку личинкой. Счастливая Леди приютила ее.

Я не мог придумать, как сказать Харву, что он мой правнук. Я попытался намекнуть, что у них с Джейни должен быть ребенок, но он сменил тему. Я думаю, это просто мои гены хотели размножаться, поэтому я не стал об этом говорить, но через день Джейни сказала мне по секрету, что боится, что у нее будет личинка. Она вздрогнула при этом слове.

— Ребенок, — поправил я ее. — Это величайший опыт в жизни. Поздравляю. — Она разрыдалась и побежала рассказать об этом Харву. Это был первый раз, когда они оба столкнулись с мыслью о том, что беременность — это нечто большее, чем катастрофа.