– Есть только один способ узнать наверняка, – Урфин кивнул на невидимую стену, за которой, как он знал, хранилась Черная Книга. – Она. Книга Гингемы. В ней ответы. Но я… я один не справлюсь. Ее знание… оно обжигает разум.

– Мы поможем! – не колеблясь, ответила Элли.

– Вместе мы сила! – поддержал ее Дровосек, сжимая топор.

– Мои мозги к вашим услугам, – серьезно кивнул Страшила.

– И мои клыки, если понадобится разорвать эту тварь! – добавил Лев.

Это был отчаянный шаг – довериться Урфину, объединиться с ним для изучения самого опасного артефакта в Волшебной стране. Но выбора не было.

Они перебрались в одну из самых потаенных комнат дворца, куда Урфин перенес Черную Книгу и большую часть собранных им Камней Эха. По указанию Урфина, камни были разложены на полу, образуя сложный узор, похожий на тот, что был в его мастерской, но гораздо больше и насыщеннее. Воздух в комнате сразу стал тяжелым, загудел от едва слышной вибрации.

Урфин сел в центр круга, раскрыв перед собой зловещий фолиант. Элли, Чарли, Страшила и Дровосек расположились рядом, внутри кольца камней. Смелый Лев лег у входа, готовый отразить любую угрозу. Кагги-Карр устроилась на плече Чарли, ее черные глазки внимательно следили за происходящим.

Началось мучительное бдение. Урфин, усиленный резонансом множества камней, погрузился в текст Книги глубже, чем когда-либо прежде. Символы, прежде туманные, обретали зловещую четкость. В знакомом тексте проявлялись новые слова, предложения и целые абзацы. На страницах проступали новые зловещие картины.

Он читал вслух обрывки фраз, описывал иллюстрации, а остальные пытались помочь ему осмыслить прочитанное. Чарли задавал уточняющие вопросы, пытаясь найти логику там, где царило безумие. Страшила систематизировал информацию, его мудрые мозги выстраивали хрупкие цепочки из обрывков чудовищных знаний. Элли, не понимая языка Древних, часто указывала на детали рисунков, которые ускользали от других, ее интуиция «чужака» иногда ловила то, что было скрыто от разума жителей Волшебной страны. Дровосек молча поддерживал друзей своим присутствием, его железная воля служила якорем в этом океане наступающего хаоса.

Они работали без сна и отдыха, сменяя друг друга лишь на короткие часы тревожной дремы прямо на полу, среди гудящих камней. Еду и воду приносил Фарамант, посвященный в тайну и бледный от ужаса. Дни и ночи слились в один бесконечный поток чтения, обсуждений и споров под низкий, давящий гул Камней Эха. От постоянного напряжения у всех болели головы, перед глазами плясали темные пятна, а страницы Книги, казалось, насмешливо извивались, показывая все новые и новые глубины ужаса, скрытые в переплетениях нечестивых символов.

Урфин, чей разум был опасно обострен даром Виллины и постоянно резонировал с Камнями, погружался все глубже в безумный язык фолианта. Он начал различать повторяющиеся идеограммы, связанные с понятиями «передача», «резонанс», «пробуждение». Чарли, опираясь на свой опыт с шифрами и картами, пытался найти закономерности в расположении знаков, подозревая наличие некоего кода или ключа. Страшила скрупулезно записывал и сопоставлял обрывки информации, пытаясь выстроить хоть какую-то логическую структуру. Элли, меньше подверженная ментальному давлению Книги, часто замечала едва уловимые изменения в иллюстрациях – тени, сгущающиеся в углах, новые детали, проступающие на изображениях чуждых существ, словно Книга реагировала на их попытки понять ее.

И вот, на исходе третьих суток, когда силы были уже на пределе, а гул Камней Эха стал почти невыносимым, резонируя не только в воздухе, но и в костях, Урфин наткнулся на раздел, от которого повеяло ледяным холодом самого космоса. Разумеется, его раньше здесь не было. И вот он появился. Символы там были особенно сложны, изломаны, они словно корчились на пергаменте, причиняя физическую боль при взгляде. Но Урфин, одержимый отчаянием и подстегиваемый энергией камней, продолжал читать, его голос превратился в хриплый, монотонный шепот.

– «…вибрации камня проникают сквозь пелену сна… достигают спящих разумов…» – бормотал он, ведя пальцем по строчкам. – «…усиление стократное для тех, кто пришел извне… тех, кто помнит Юггот…»

– Юггот? – переспросил Чарли. – Я слышал это название… В рассказах бывалых моряков… Кажется, так называли темную планету у самого края нашей Солнечной системы…

– Да, Юггот… – Урфин перевернул страницу, и все невольно отшатнулись. На развороте была жуткая диаграмма: сложная сеть линий, исходящих от символов, обозначающих Камни Эха, сходилась в центре к изображению Ми-Го, а от него расходилась тысячами тонких нитей вниз, в недра земли, где покоились бесчисленные коконы или капсулы со спящими фигурами внутри. – Камни… они усилитель! Для них! Для Ми-Го! Они используют их, чтобы усилить свой… свой ментальный зов! Чтобы докричаться до… них!

Он ткнул дрожащим пальцем в нижнюю часть диаграммы.

– «…Спящие под землей… Дети Юггота… скованные холодом Великого Льда… ждущие часа пробуждения…»

– Спящие? Кто они? – прошептала Элли, чувствуя, как холодеют руки.

Урфин лихорадочно перелистывал страницы, ища пояснения. Символы становились все более безумными, рисунки – гротескными. Вот изображение Земли миллионы лет назад – теплый, влажный мир, населенный исполинскими рептилиями и… грибовидными фигурами Ми-Го, занятыми какой-то своей, непонятной деятельностью. Вот картина катастрофы – небо темнеет, мир покрывается льдом, Ми-Го в панике пытаются подняться к звездам, но многие падают, не в силах преодолеть внезапный холод и пустоту космоса.