Мы с ним пожали руки. А вот две девицы выглядели очень кисло. Хотя, когда их взгляды пересекались, они буквально высекали искры.

— И мне очень приятно, — сказала маман, правда, в её манеру общения тут же досыпали колотого льда. — Даже не ожидала, что вы согласитесь. Но не переживайте, с нами ваша дочь будет в полной безопасности.

«И получит бесплатную депиляцию», — добавил я, но уже про себя.

— Да я тоже не ожидал, если честно, — открыто улыбнулся Салтыков. — Но потом подумал, что Матронушке будет полезно изучить и другой подход к силе, который практикуется у родовичей. Возможно, научится чему-то новому, найдёт иные ходы к магии, силе и другим энергиям. Да и потом, — он подмигнул мне. — Если девушки дружат, то зачем их лишать общества друг друга?

Мысленно я аплодировал этому человеку. Ничего подобного я не мог даже ожидать от других людей. Но Анатолий Сергеевич просто порвал мои шаблоны. А вместе с тем две взбалмошных девчонки имели реальную возможность получить жизненный урок.

— Не переживаете, что академию пропустите? — уточнила Горислава.

— Так там сейчас всё равно занятия через пень идут, а здесь такая возможность, — ответил тот. — Да и в академии подобных знаний не дадут!

Я увидел, как Салтыков прячет улыбку, и сам едва удержался.

Мы ещё немного пообщались перед выходом. Анатолий намекнул, что Семён — сын его не очень хорошо сидит. Ага, значит, выпорол всё-таки за негодное обращение со знатью. Это правильно. Я-то считал, что с людьми вообще не стоит разговаривать свысока, а тем более оскорблять. По крайней мере до того момента, пока они не доказали обратного.

Салтыков проводил нас до ближайшей телепорт-площадки. Пожелал успехов Матроне, которая, кажется, до сих пор считала, что всё это розыгрыш, поэтому буквально кинулась к отцу на шею.

Отвернувшись от семейной сцены и прожигающего ненавистью взгляда сестры, я огляделся. Уже на подходе мне показалось, что что-то не так. Точнее, наоборот. Всё так. Военные не в шутку восприняли угрозу проникновения демонов через телепорт.

Усиление безопасности коснулось буквально всего. Во-первых, теперь до самого последнего не пускали на саму площадку. Во-вторых, стояли полицейские, усиленные военными. Более того, увеличили время между сеансами перемещения, что для столицы, конечно, было очень существенно.

Но даже это было не всё. Вокруг самой площадки была выстроена стена примерно по пояс. А на расстоянии выстрела находился целый гарнизон. Я решил, что, вероятно, они усиливают присутствующих только во время перехода. Но и в другие моменты, судя по всему, защита площади на высоте.

За это, безусловно, императрицу можно было похвалить. Линия обороны — это великое дело. Но потом я почему-то представил себе фигуру Бутурлина на совещании у её величества и подумал, что это его идея. Он всё видел, и он знает, как защищать.

Уверился я в этом мнении, когда, взглянув выше, увидел снайперов на башнях. Ну понятно, а как с остальными площадками?

И я не остался разочарован. В Горном нас встречали чуть ли не все военные гарнизона. Но в первых рядах стояли отец и брат. Причём, Борис фон Аден был явно не в парадной форме. Видимо, прямо со Стены примчался.

Мать сразу кинулась ему в объятия, никого не стесняясь. «Вот она — сила любви, — думал я. — Мне никогда не приходило в голову на людях проявлять свои чувства. Впрочем, возможно, я просто не испытывал таких сильных?»

И тут же я столкнулся с совершенно другим проявлением чувств. Первое, что привлекло моё внимание, было шипение сестры. Причём, оно оказалось, настолько привычным, что я сразу обернулся в её сторону.

А затем я проследил за её взглядом и увидел невероятное. Матрона Салтыкова строила глазки моему брату. У-уф! Хорошо, что я уезжаю отсюда к демоновой бабушке. Практически в буквальном смысле. Да и хорошо, что подобное не в мою сторону направлено. А так Матрона мигом сделает брату прививку от поползновений за столичными барышнями.

После столицы наш дом выглядел не особо маленьким, но одновременно с этим каким-то простым. Но это был дом. Можно долгие годы завоёвывать иные земли, другие страны, а потом вернуться… домой. Он может быть слегка покосившимся, где-то от кровли кусочек отвалился, возможно, крыша протекает. Подходишь к крыльцу и видишь выщерблину. Но ведь в десять лет именно из-за неё ты споткнулся и разбил себе коленку. И так тепло на душе становится.

А вот внутри убранство нашего дома уступало разве что усадьбе Тагая. И то, не сильно, хоть и жили мы на окраине. Всё-таки родные стены значили очень много. Мне даже показалось, что разрушение источника замедлилось.