— Слушаю, — донёсся невозможно далёкий и одновременно близкий голос до Эда, притом он был настолько высокомерным, что захотелось моментально повесить трубку и никогда туда не звонить.

— Здравствуйте, это Эд из Первого имперского… Мне бы поговорить с мсье Фламелем! — затараторил служащий. — У меня очень важная информация!

— Вы хоть понимаете, кто такой мсье Эммануэль Фламель? — голос стал ещё более высокомерным. — Как вы смеете его беспокоить?

— Я бы никогда, я бы ни за что, — начал лебезить Эд. — Если бы только не сверхнеобычайное происшествие, я бы вам никогда не позвонил! То есть я буквально по очень важному делу!

Эд почувствовал, как с его лба в глаза затекает солёный пот, и от этого глаза начало щипать. Телефонная трубка, которую он прижимал к уху, тоже намокла, а ещё дрожала, словно в ней было встроено специальное вибрирующее устройство.

— Мсье, — всё тот же голос обращался к кому-то по ту сторону провода, но в данном случае он разительно отличался, мгновенно став услужливым, — тут какой-то Эд то ли из армии, то ли из банка звонит. Говорит, что у него что-то очень срочное. Так точно, господин, передаю.

— Говорите, — произнёс голос с едва различимым акцентом, даже не акцентом, а именно прононсом, с которым он выговаривал некоторые буквы. — Фламель на связи.

— Здравствуйте, мсье, ваше превосходительство, рад сообщить, что наконец-то ваш план сработал, и я могу сообщить… то есть доложить, что в одну из ячеек банка поместили скорлупу скорпииды, — служащий хотел сказать что-то ещё, но слова в его мозгу закончились.

— Отлично, — проговорил Фламель, но без особого восторга. — Вы точно уверены в этом?

— Да-да, — поспешил заверить его Эд. — Маг-оценщик совершенно точно сказал, что это скорлупа скорпииды.

— А какая часть? — тут уже голос на том конце оживился. — Я имею ввиду от целой скорлупы? Есть хотя бы десятая?

— Тут, как я понял, два полных набора, — расстегнув верхние пуговицы на рубашке, ответил служащий. — Одна — вообще целая. Только дырка в ней, как кто-то выбегал.

— Так, — Фламель вздохнул и впервые за время разговора проявил возбуждение в голосе. — И кто поместил?

— Трое парней, мсье, — отрапортовал Эд. — Некто Добромыслов, фон Аден и Жердев.

— Же-ердев, — голос на той стороне, как будто специально просмаковал фамилию. — Ну, конечно. Вот подо что ты взял такой заказ! Ну ничего, мы тебе поможем, на такие штрафы попадёшь, точно отрабатывать лет пять будешь!

— Простите? — служащему показалось, что он весь похолодел. — Я что-то сделал не так?

— Нет, ты молодец, — сказал ему Фламель. — Ты получишь всё, что обещано. Даже в двойном размере. Тебе надо только… — глава ордена алхимиков замолк чуть ли не на полуслове и молчал довольно долго.

Эд едва сдерживался, чтобы не спросить, что ему надо, но сжав кулаки, держал себя в руках.

— Вот что, — после довольно продолжительной паузы продолжил Эммануэль. — С сегодняшнего вечера у банка будет дежурить специальная группа. Их контакт я тебе дам. Как только придут забирать скорлупу, дай им знать. Ну и мне, соответственно. Вещь, как ты понимаешь, очень недешёвая.

— Будет исполнено, ваше превосходительство! — кивнул Эд и с облегчением услышал, как на том конце положили трубку. Это был самый выматывающий разговор в его жизни.

До академии мы добрались уже к вечеру. Настроение было отличное. У проходной охрана Жердевых нас оставила, им туда хода не было. Но стоило нам шагнуть в неприметную калитку на территорию заведения, как нас окликнули.

— Добромыслов? — строго спросил дежурный.

— Да, — ответил Тагай. — Что-то случилось?

— Вам записка, — проговорил тот и протянул другу измятый конверт. Вскрыв печать, он вынул лист, исписанный неровным почерком. Местами буквы ещё и расплылись, будто на них опрокинули стакан воды.

Тагай читал молча. И чем дальше он читал, тем больше бледнел.

— Что такое? — спросил я, физически чувствуя, как улетучивается радость от удачного похода у друга.

— Идёмте, — он отозвал нас подальше от дежурного. — Короче, мне срочно надо уехать.

— Что случилось? — нахмурился я.

— Сестра написала, что отец снова проигрался, — как приговор озвучил Тагай. — Усадьбу выставили на торги.

— Большой долг? — спросил я, понимая, что мы очень даже не зря сходили в пещеры.