Шрифт:
Сестрица, наконец, соизволила соскользнуть с его внушительного достоинства и, запахнув на груди халат, бросилась ко мне.
– Ничего особенного не делаем, милая сестренка Фиона, – зачастила она. – Это такой древний обычай, у аристократов так принято...
– Ка-а-ак это принято? – мой голос задрожал.
Сказала совсем не то, что хотела!
– Такой древний обычай высшего света, когда муж и сестра жены… находят общий язык. Ну, как бы... общаются... – Агнесс принялась ненавязчиво теснить меня к двери. – Нужно завершить этот обряд, а ты пока что подожди в коридоре.
О, как же мне хотелось врезать в ее самодовольную раскрасневшуюся от соития рожу!
Залепить пощечину суке, чтоб ее голова откинулась назад, а с кукольного личика исчезло это довольное, сытое, насмешливое, высокомерное выражение!
Исчезло, и больше никогда не появлялось.
Но это безграничное, подпитываемое украденной Агнесс магией чувство доверия Фионы сестре, как самой себе, не дало мне этого сделать.
– А долго ждать, пока обряд закончится? – проблеяла я.
Наблюдающий за всем этим Эдриан бархатно, гротанно рассмеялся, а Агнес, оглянувшись на него, мягко сказала, даже не пряча ухмылку:
– Придется прождать всю ночь, милая сестренка.
– Может, я тогда подожду в твоих покоях, раз мои заняты? Или в покоях Эдриана? Ведь мы женаты… – робко подала голос я.
– Увы, нет, у аристократов так не принято – спать в чужих покоях, – наставительно сказала Агнесс.
– Можешь переночевать в людской, – усмехнулся муж, с интересом глядя на меня.
Это была провокация. Эдриан было любопытно проверить границы моего терпения – неужели и это проглочу?
Ванильно-пудровое облако всякий раз накрывало Фиону с головой, стоило ему только посмотреть на нее, не говоря уже о том, что улыбнуться.
И этот раз не стал исключением.
– Как скажешь, любимый мой! – с наивной улыбкой вымолвила я. – Может, вам принести фруктов или напитков?
– Ах, не нужно, Фифи, у нас все есть! Но в любом случае спасибо тебе за заботу, – мило улыбнулась Агнесс.
– В жизни не встречал более недалекого, жалкого и ничтожного существа, – покачал головой мой муж, обращаясь к ней, но не ко мне. – Она действительно заслуживает той участи, которая ее ждет.
В это момент сестрица и выставила меня за дверь со словами:
– Добрых тебе снов, моя славная сестренка. Увидимся завтра утром!
Дверь захлопнулась прямо перед моим носом, а я так и осталась стоять в темном, холодном и пустом коридоре.
ГЛАВА 20
Я тихонько плакала, проживая чувства Фионы, которую Эдриан с Агнесс так беззастенчиво выставили за дверь, а сами спокойно продолжили заниматься сексом.
Я чувствовала себя такой одинокой, такой слабой и это было отвратительно.
Мне было мерзко от самой себя – такого я еще не ощущала.
Меня просто выворачивало наизнанку.
В то же время это гадкое светлое пятно доверия к сестре нашептывало, что раз она сказала про древний обычай, значит, все правильно.
Все, как нужно…
Ведь я верю Агнесс, как самой себе...
С огромным трудом, приложив себя по лбу, но мне все-таки удалось завернуть себя и не идти проситься ночевать к служанкам, чтобы испытать еще больший позор.
Прислуга в Руберно и так относится к Фионе хуже некуда – будет только лишний повод для оскорблений.
Однако, сейчас, когда у меня перед глазами не было Эдриана и Агнесс, мне гораздо проще удавалось справиться с чувствами Фионы.
Я все ярче чувствовала свое собственное «я» попаданки, которое осознавало, какой же постыдный ужас я сейчас натворила!
Одновременно навалилась жуткая усталость – хотелось сесть прямо у двери в коридоре, обнять себя руками, забыться сном и проснуться в своем мире.
И чтобы все было хорошо.
Но так нельзя!
Теперь я сама должна сделать себе, чтоб у меня все было хорошо!
Покопавшись в памяти Фионы, я прикинула, где можно тихонько прикорнуть – в малой гостиной на первом этаже стояла небольшая софа. И расположена она, в отличие от большой гостиной, в правом крыле – то есть не на виду.
Есть шанс, что другие обитатели особняка не заметят.
В малой гостиной царил уютный полумрак. Потрескивая, горел камин, богато украшенный мозаикой и лепниной.
Над ним висел огромный портрет статного военного лет сорока пяти в черной форме с красными узорами.