— Я верю в то, что судьба сама решает, что произойдет.

О. Мне нравится, как это звучит.

Тяжело вздохнув, Доминик кивает в знак согласия.

— Давай покончим с этим.

Сантьяго тасует карты и ухмыляется Павлову.

— Чувствуешь себя счастливчиком?

Павлов только сердито смотрит на мужчин, не уделяя мне ни секунды своего внимания.

Сантьяго вытягивает карту из стопки и усмехается.

— О-о-о-о, хорошая. — Я мельком вижу черно-золотую карту таро и читаю слова "Дьявол", выгравированные внизу. — Мне решать. Я выбираю... — Сантьяго достает нож набедренной из кобуры, — чтобы ты перерезал ему горло. Я считаю, что будет правильно, если он умрет от своего собственного коронного приема.

— Я еще раз осмотрю фабрику, дабы убедиться, что мы никого не упустили, — бормочет Энцо.

— Я прикрою тебя, — говорит ему Лео.

Когда они уходят, Доминик забирает нож у Сантьяго и засовывает свой пистолет обратно в кобуру.

Мои пальцы крепко сжимают оружие, пока я держу его нацеленным на Павлова. Я хочу показать Доминику, что готова прикрыть его, и одновременно молюсь, чтобы сегодня мне не пришлось никого убивать.

Павлов вздергивает подбородок и смотрит Доминику прямо в глаза.

— Увидимся в аду, Варга.

Рука Доминика движется быстро, и когда он перерезает Павлову горло, мои глаза расширяются, а тело вздрагивает от ужасного зрелища.

Павлов кашляет, и капли его крови брызжут на шею и бронежилет Доминика.

О Боже.

Мой желудок скручивает от этого зрелища, и я не могу унять дрожь в руках.

Возьми себя в руки!

Павлов опускается на пол, и Доминик ухмыляется.

— Правильно, на колени.

Я впитываю в себя все, что сейчас происходит на моих глазах, и думаю, что мне придется стать такой же жесткой и сильной, как эти мужчины, чтобы выжить в качестве главы греческой мафии.

Я должна быть безжалостной.

Я опускаю руку, в которой держу пистолет, и поднимаю подбородок. Подойдя ближе к человеку, стрелявшему в моего отца, я с беспощадным выражением лица плюю в его умирающее тело.

Павлов издает тошнотворный звук, от которого меня начинает мутить, и я быстро разворачиваюсь и выхожу из кабинета.

Увидев, что мой отец поднимается на ноги, я подхожу к нему. Как раз в тот момент, когда я собираюсь высказать ему все, что думаю о его безрассудной выходке, Энцо кричит:

— Бегите! Черт возьми! Все на выход!

Не тратя ни секунды на раздумья, я просто реагирую и хватаю папу за руку, таща его к главному входу.

В следующую секунду раздается взрыв, от которого земля содрогается у нас под ногами, и ударная волна обрушивается на нас, выталкивая через открытые двери фабрики.

Вот дерьмо!

От взрыва у меня звенит в ушах, и я теряю ориентацию, оглядываясь по сторонам. Только через мгновение я понимаю, что фабрика охвачена пламенем. Слева от меня Энцо и Лео приходят в себя, но Доминика и Сантьяго нигде не видно.

Господи.

Недолго думая, я пробегаю через разрушенный вход и бросаюсь налево. Глаза мгновенно щиплет, и из них начинают литься слезы. Стоит невыносимая жара, а воздух наполнен дымом.

Когда я начинаю кашлять, мой взгляд падает на Сантьяго. Я подбегаю ближе и, схватив его за бронежилет, начинаю тащить к выходу.

Подтащив Сантьяго достаточно близко к выходу, чтобы он мог вдохнуть свежий воздух, я отпускаю его и возвращаюсь в кабинет. Воздух темен от дыма, и я задираю рубашку, прикрывая рот и нос. Это не сильно помогает. Мое зрение затуманено от слез, но мне удается найти Доминика – он привалился к стене, которую частично разнесло.