Здесь оно нарушается с тем, чтобы запустить механизм деструкции национального европейского государства. Причем ясно, что деструкция носит долгоиграющий характер. Ни один албанский лидер не посмеет сказать прямо своему народу (в том числе, например, в телепередаче), что Косово – это финальный успех. Все они говорят о "естественной Албании", включающей в себя территории других государств. На повестке дня уже раздел Македонии между болгарами и албанцами. И это тоже – не завершение "долгоиграющей темы". Тема же заключается в том, что нацию хотят подменить этносом. А каждому этносу дать по государству. Но почему этносу, а не субэтносу? Тысячи спящих конфликтов могут вспыхнуть, подведя черту под проектом "Модерн". И что тогда?

Кому-то снится новая система, напоминающая идеи Мао Цзэдуна о мировом городе и мировой деревне. В "мировом городе" должен воцариться постмодерн, в "мировой деревне" – контрмодерн. Модерн же должен быть уничтожен, миссия модернистов (в пределе – "бремя белых") отменена. Представить себе масштаб тех процессов, которые способна запустить такая затея, довольно трудно. Но ясно, что никаким новым мировым порядком дело не кончится. Это будет не порядок, а нечто другое.

"Колесо истории вертится, и никто не смеет повернуть его вспять", - говорил на процессе Георгий Димитров. Тут это колесо не просто решили повернуть вспять. Его вертят во все стороны, и вспять, и вбок. Ему ломают спицы, прокалывают шины. Сусальный конец истории, объявленный Фукуямой, превращается в грубое изнасилование истории. И еще непонятно, чем она на это ответит. Воистину – "процесс пошел". И возникает вопрос о том, как на этот процесс ответит Россия.

В принципе, у нее сейчас появились уникальные (и при этом простейшие) возможности. Для их использования не надо даже особенно напрягаться. Надо использовать Косово не для одной лишь критики, а для стратегической интеллектуальной атаки. Надо заставить оппонентов договорить до конца. Нужно вырвать из них признание в отказе от проекта "Модерн". Нужно сделать этот отказ достоянием всего мира.

И тогда окажется, что часть Запада ПРЕДАЛА, да, именно предала свою историческую миссию, свое бремя, свою ответственность перед человечеством, свою роль и свой проект. Но ведь ни Индия, ни Китай, ни многие другие страны это не предадут. И не все элиты Запада согласны на такое предательство.

Тогда можно собирать союзников не по принципу "против", а по принципу "за". Можно собирать ВОКРУГ неких проектных ценностей. Ценностей проекта "Модерн". А ведь помимо ценностей, есть и сопряженные с ним принципы. Нация, суверенитет, национальное государство. Только нельзя путать нацию с племенем, а национальное государство – с архаизированным этническим гетто. Этой путанице будут радостно аплодировать враги – и постмодернистский, и контрмодернистский. Допусти мы только эту путаницу – и шанс на инициативу будет потерян.

Союз новых стран Модерна может сложиться. Это не обязательно должен быть союз против старых стран Модерна. Все союзы "против" – весьма неустойчивы. А этот союз может быть вполне устойчивым. И его противники окажутся в тяжелом положении – в положении людей, предавших свою идентичность, свой смысл, свою миссию.

Это только один – самый очевидный и далеко не самый стратегический – вариант трансформации идеи развития в геополитику. Есть более сложные, проблематичные и перспективные варианты. Но о них – в следующий раз.

Гений дипломатии Талейран сказал, что "язык дан человеку, чтобы скрывать свои мысли". Этот глава внешней политики наполеоновской Франции имел в виду человека своей профессии. Вряд ли он считал, что Гомеру или Данте, Савонароле или пророку Исайе язык дан для сокрытия мыслей.

Сокрытие мыслей с помощью языка называется "семантическое прикрытие". Чем "семантическое прикрытие" отличается от элементарной бытовой лжи? Если друг говорит жене друга, что ее муж находится на работе, зная при этом, что он находится в другом месте, то он просто лжет. А если глава аналитического управления президентской администрации Азербайджана говорит, что принятие Албании в НАТО означает расширение клуба постиндустриальных стран, то он "прикрывается". Мягко говоря, не вполне искусно – но все-таки прикрывается.

Есть разного рода семантические прикрытия. Грубейшие из них – идеологические. Ведь говорил же Геббельс, что нужна очень большая ложь, чтобы народ в нее поверил. Однако прикрытия бывают и гораздо более тонкими. Ученые, работающие в оборонных отраслях, постоянно спорят о том, что именно должно засекречиваться, а что нет. Если все засекретить – отрасль работать не сможет. Но если все рассекретить – какая "оборонка"? Так что надо секретить? Изделия? Ноу-хау?

Есть очевидные вещи. Истребитель как изделие можно засекретить, а законы аэродинамики – нельзя. Вроде бы все ясно, но... Что только не секретили в ядерной физике!

А теперь от оборонки перейдем к еще более серьезным вещам. К национальной стратегии. Эту стратегию создают специалисты на основе определенного знания.

Знание – это не всегда наука. В той мере, в какой знание является наукой, кирпичиками этого знания являются понятия. Если же знание – не наука (или не вполне наука), то корректнее говорить о других кирпичиках этого знания. Тех, которые в военной науке, прямо адресуя к "военной хитрости", называют стратегемами.

Стратегемами могут быть не только понятия, но и концепты, образы, метафоры, символы. Но предположим, что кирпичики – это "всего лишь" понятия. Что с ними-то прикажете делать? Уподобляться анекдотическим персонажам, наделяющим тайные документы сопроводительной надписью "перед прочтением сжечь"? Ясно, что так нельзя. Но и выставлять напоказ понятия, с помощью которых ты создаешь стратегию, тоже нельзя. Твоя стратегия – на то и твоя, чтобы противник имел о ней неверное представление.