Кое-где мы находили старые кости, ржавеющее оружие и щиты, истлевшие доспехи. Видимо, разработчики постарались нагнать жути. Что ж… неплохая попытка.

Мы остановились на пороге огромной каверны, испещренной живыми наростами. Вся эта картина напоминала нутро гигантского зверя. Стены вздымались, пульсировали в такт глубокому дыханию, раздающемуся из центра зала. В самом центре комнаты лежала масса темного мяса, запутавшаяся в собственных щупальцах. Сверху свисали слизистые нити, соединяющие ее с потолком.

Оно дышало

Она.

— Какая гадость, меня сейчас… — рыжая позеленела, посерела, и едва не выбросила под ближайший нарос свой ужин.

Зрелище действительно было не из приятных. Надо разобраться тут побыстрее и отмываться, в реальность. Мне действительно хотелось в душ.

Все шло хорошо. Мы разбирали щупальца, уклонялись от выпадов, пробирались к куче мяса, к ядру. Багровая Мать не была сложным боссом, но она была… неприятной. Каждый раз, когда она теряла пять процентов здоровья, от ее тела отрывались гниющие куски плоти, обретали форму и ползли в бой. Если до кого доползли — намертво вцеплялись в ноги или еще куда и вытягивали здоровье, вылечивая Мать.

Фес, наконец, накопил достаточно своей энергии. Подряд раздались хлопки, свет озарил комнату — все отделившиеся кусочки оказались оглушены и перестали двигаться, а на нас повисли положительные эффекты. Да, набор впечатляющий, все как он и сказал. Только долго это все… Надо придумать что-то.

Когда здоровье босса мы уронили до шестидесяти процентов, Кира заигралась. Пока Рита рвала очередной кусочек, охотница увидела раскрытую после взмаха меча Ильи брешь в защите матери. И сделала то, что сделала бы любая другая охотница — выпустила стрелу в раскрытое, пульсирующее сердце, прямо в центре мерзкого образования.

Это была ошибка.

Мать взревела, ее массивное, рыхлое тело дернулось, и из-под земли вырвались тонкие хлыстовидные наросты, которые устремились прямо к ней. Она слишком поздно поняла, что произошло. Ее сдернуло с земли и потянуло внутрь живого тела босса.

— Черт! — танк рванулся вперед, наперерез, но не успел, слишком быстра была мать. Кира исчезла внутри, завернутая в шипящую мясную оболочку.

На раздумья у меня была всего секунда. Юля прокричала, что не может дать ей исцеление. А оно ей требовалось, потому что охотница теряла по десять процентов жизни ежесекундно. Включу щит протектора — ничего принципиально не изменится, только урон теперь буду получать я. Хотя, это вариант. Юля сможет меня вылечить.

— Юль, внимание на меня! — и я активирую способность кольца.

Жгучая боль. Меня переваривают. Не представляю, что там чувствовала девчонка внутри, но сейчас ее боль я забрал себе. Думаем дальше.

— Майк, что делать?! — оборачивается через плечо Илья, отбивая очередное щупальце.

В этот момент я почувствовал, как кровь застыла в жилах.

В обычной подземелье это означало смерть. Вариантов было немного: мы либо убиваем босса раньше, чем он переварит кого-то из нас, либо кто-то из группы отправится в первачник. Ну а я — в могилу. Время не на нашей стороне.

Получив отрезвляющую вспышку света, я перешел в движение. Две волны вихря в нутро босса не принесли результатов. Урон прошел, но слишком незначительный. Босса нужно убивать по механике, уничтожая щупальца, а не ковыряя этот кусок плоти. Значит, ворваться и разодрать мясо, чтобы вызволить пленницу, я не могу.

Фес, свирепея, принялся тратить энергию на то, чтобы внести максимум урона. Илья тоже не остался в стороне, врубился в бой с особой жестокостью. Лишь Юля металась взглядом от меня, которому требовалось постоянное лечение и к боссу, которого она могла неплохо пробить, если бросит лечить меня.

К черту. Они все равно узнают.

Я проваливаюсь под текстуры, тратя аркданс на выход в подпространство. Мгновенный толчок, и я уже внутри этой темной массы. Вижу цифровой след в багровом мареве. Кира, я вижу, как она задыхается. Хватаю ее за шиворот и выдираю наружу, утаскивая за собой.

Начинает мутить. Держать тут, в незарегистрированной части игрового мира двоих игроков, очень, очень сложно.

Еще одним рывком разрываю дистанцию с боссом, чтобы вытолкнуть ее наружу, в «реальный» мир. Вернее, обратно в игровое пространство. И, прежде, чем система предпримет попытку меня стереть, вылезаю наружу сам.

Мое здоровье тикает глубоко в красной зоне. Эффект отравления, который я схватил, не снимается.

— Юля, лечи! — ору я, что есть сил. Но она что, меня не видит?

Рябь перед глазами после прыжка в пространстве не спешила проходить. Виски сдавливало, как в тисках. Хотелось беззвучно орать, чтобы унять боль. Откуда такая реакция? Двое игроков протащить сквозь шифры системы мне не под силу? Я это, лять, изменю.

Три процента жизни. Два. Почему меня не видят? Где я вообще?