— Привет, красавчик. Заказывать что-нибудь будем? — Раздался рядом приятный, чуть хриплый женский голос.

Я поднял взгляд, оторвавшись от созерцания пустой тарелки, возле которой одиноко лежали приборы, обернутые салфеткой. Заказать ужин сегодня придется, потому что мой сосуд весьма активно напоминает больной головой и ноющим желудком, что человеческое тело, увы, слишком слабое.

Возле столика, оперевшись о него одной рукой, стояла та самая девица, которая в прошлый раз открыла дверь нам с Марковым. Имею в виду нашу с ним фееричную прогулку по Пристанищу.

Стоило подумать о патологоанатоме, как внутри завозилась привычная злость. Привычная, потому что она, дрянь такая, никак не хочет уходить. Злость.

Хотя я не против. В сложившихся обстоятельствах, наверное, будет лучше, если останется эта глухая ненависть к Кукловоду. Она для меня как маяк для корабля во время бури.

— Болеешь? Похмелье? — С усмешкой спросила официантка.

Сегодня на девушке была короткая юбка в складку и крупную клетку, навевающая мысли о Шотландии, очередная футболка с вырви-глаз принтом и высокие ботинки с тупыми носами. Свои красные волосы девица собрала в высокий хвост. Губы в цвет волосам она накрасила такой же красной помадой. Ярко выраженный вариант агрессивной сексуальности.

— Привет, Крис. — Улыбнулся я официантке, а потом машинально опустил взгляд, уставившись на ее бёдра.

Не то, чтоб меня очень волновало физиологическое строение тела девицы, видали и поинтереснее. Просто конкретно в этот момент мое внимание привлёк тот факт, что в деле не фигурировал хвост.

Похоже, Мантикора использует небольшое заклятие для отвода глаз.

Я переключился на демонское зрение. Точно! Теперь вижу. Вот он, родимый, раскачивается из стороны в сторону, поигрывая кисточкой. Вчера она его спрятала под широкие, расклёшенные брюки, поэтому использовать различные фокусы ей не пришлось.

— Давай вискаря бутылку. — Улыбнулся я девушке.

— Снова без закуски? — Она подняла вопросительно брови и на секунду я заметил некое подобие уважения, мелкнувшее в ее взгляде.

Мантикоры, они такие. У них понятие мужественности заключается исключительно в принципе:«А тебе слабо?». Чтоб произвести впечатление на Перевертышей, достаточно бросить им вызов или ответить на их.

Конкретно эта Мантикора знала, что мне не слабо. Уже два дня как. Потому что ровно два дня подряд я прихожу в бар, изображая из себя богатенького придурка-смертного, который с тоски и скуки не знает, чем ему заняться.

Вчера я нажрался в усмерть именно по причине спора «на слабо». Вернее, все присутствующие думали, будто я нажрался в усмерть. На самом деле — ни в одном глазу. Но пьяного сыграл отлично.

Мои оппоненты выбыли из гонки еще на второй бутылке. Дольше всех, как ни странно, держался какой-то клерк скромного вида. Я бы никогда не подумал, что в маленького тщедушного паренька влезет столько алкоголя. И да, все они были смертными. Черт… Так, наверное, ничего не понятно.

Пожалуй, лучше сначала и по порядку.

Естественно, мои посиделки в баре «Зелёный гоблин» заключались вовсе не в желании напиться. Хотя, это тоже. Я начал понимать, почему людишки при любых серьезных проблемах хватаются за бутылку. Действительно отвлекает.

С того момента, как исчез Марков, прошло двое суток. Сорок восемь часов. Две тысячи восемьсот восемьдесят минут человеческого времени. А я пока не продвинулся ни на шаг с места. Вернее всего лишь сделал крохотный, очень скромный рывок, которого было слишком мало.

Найти бар оказалось достаточно просто. Он действительно находился там, где и говорила убитая мной вампирша. Девочка Лизи…

Сказал бы, пусть земля ей будет пухом, но не скажу. Если бы можно было воскресить эту дрянь, я бы ее непременно воскресил. С одной только целью, чтоб потом снова уничтожить.

Когда я понял, что вся суета, устроенная вампирами, была лишь отвлекающим маневром, меня от бешенства чуть не разорвало на части.

Ну еще, пожалуй, имелась злость на самого себя. Нужно было сразу догадаться, что это — ловушка. Нужно было!

Очевидно же, отправляя за мной вампиров, Кукловод обрек их на смерть. Значит, для столь необдуманного поступка имелись серьезные причины. Гораздо серьезнее, чем веселые гонки по заброшенной промзоне.