— Вы чего, разумные? — спросил я, чувствуя, что мне стало еще хуже.

— Мы стараемся это не афишировать.

Я вспомнил волотов. Те тоже прикидывались чайниками. Да что там далеко ходить, у меня и грифониха мастерски отыгрывала мебель.

— Значит, не губить? И как вы предлагаете сосуществовать? Типа, не будете меня трогать?

— Не можем, рубежник, — честно признался глава фурий. — Это наша природа. Если мы не будем получать хист, то заснем и можем уже не проснуться.

— А как вы понимаете по моей одежде, я не из клуба мазохистов. И чего делать?

Мой собеседник явно не знал, чего бы такого предпринять. Он-то и заговорил из-за безысходности. Ситуация, так сказать, оказалась патовой.

— Давай так. У меня есть одна мысль. Но начнем с самого главного. Тебя как зовут?

— Парамон. Это Софрон, Фока, Эразм, Леха…

— Не надо, все равно не запомню, — честно признался я. Хотя тайна нахождения Лехи в таком благородном обществе для меня стала почти интригующей. — Мы заключим договор. Я помогу вам, переселю в более подобающее место. А вы, помимо своей основной деятельности, будете сообщать мне все, что там происходит. Но пока придется перейти на полпайки. Понятное дело, если начнете терять сознание, обращайтесь, подпитаю немного хистом.

— И еще скажи химере, чтобы перестала убивать нас.

— Само собой.

— Тогда мы согласны служить тебе, как некогда служили Константину, великий рубежник и спаситель. Назови свое имя.

— Матвей, — сказал я.

Помимо благодарности, которая всколыхнула мой хист, я тут же понял, что получил новую способность в копилку кощеевского дара. Это богоугодная фигня, с учетом того, как я трачу абилки — просто замечательно. Ну, и кто там говорил, что хорошими делами нельзя прославиться?

— Руки пожмем? — уточнил я.

— Нечисть не может заключать договоры, — смутился Парамон.

— Я знаю. Мне просто так привычнее.

Человеческий гигант, красивый (по сравнению с собеседником), с благообразными и внушительными ушами, пожал ручку крохотному, будто собранному из деталек разного конструктора существу. А после я улыбнулся. Потому что увидел частичку будущего, которое меня вполне устраивало.

— Теперь давай познакомим тебя с химерой.

— Может, не надо?! — умоляюще поглядел на меня фурий. Ну, или как его там.

— Надо, Парамон, надо. Лети ко мне.

— Не могу, крылья от мертвой воды потяжелели.

Мне пришлось подставить ладонь и нечисть неуклюже влезла на нее. Я даже почувствовал, как всколыхнулся промысел — это Парамон по привычке потянулся к нему. Однако тут же себя осадил. Хороший знак. Приятно иметь дело с теми, кто к тебе прислушивается.

Я неторопливо вылез наружу, прикрывая собой от грифонихи главного фурия, если можно так выразиться. Куся смотрела неодобрительно. Как собака, которая зашла на кухню и обнаружила, что пьяный хозяин ест из ее миски.

— Так, иди сюда, — поманил я ее пальцем. — Это друг. Понятно?

Гриша, у которого в одной руке была скалка, а во второй крышка от кастрюли, даже икнул от удивления. Но молодец, ничего не сказал. Митя тоже не горел оценить мою мерцающую дипломатию.

— Куся, это понятно? — повторил я.

Грифониха медленно приблизила клюв к моей ладони. И надо сказать, что в этот момент сердце тревожно забилось не только у Парамона, но и у меня. Наконец химера фыркнула, от чего непропорциональная нечисть рухнула на задницу, затем грифониха развернулась, дошла до входной двери и стала ее царапать.

— Гриша, открой Кусе и покорми ее. Всю ночь сторожила. Даже боюсь уточнить, что она сейчас больше хочет сделать — поесть или сходить за баню.

Сам я опустил перепуганного Парамона обратно в погреб и закрыл за ним крышку. Вот теперь вроде бы все сделано. Даже удивительно, что я со всем разобрался. Только какой-то внутренний червячок продолжал грызть. Словно я что-то упустил из виду.

— Так, Митя, а что, Зоя сегодня так и не выходила из своей комнаты?

— Нет, дяденька. Мы стучались, говорили, чтобы кушать шла. Вообще не отвечает.

Вот теперь мне стало по-настоящему не по себе. Я подошел к двери и постучал.

— Зоя, ты как там?

Ответа, само собой, не было. Я вообще, конечно, за личные границы и все такое, но в данный момент шел вопрос о жизни человека. Поэтому сделал пару шагов и толкнул дверь плечом. Много ли надо старому замку, если за дело берется рубежник? Вот именно, что всего ничего.

В комнате было прохладно из-за открытого настежь окна. И пусто. Вещей девушки не оказалось, что меня напрягло еще больше. Разве что на кровати лежал сложенный лист бумаги: