Гончая незаметно спрятала поцарапанную ладонь и молча отстала на полшага, давая ему возможность позлорадствовать и вдоволь отыграться за недавнее унижение. Но, главное, чтобы не видеть его лица. Да и свое не показывать.

«Зачем я это делаю? — тоскливо вздохнула она. — Конечно, чтобы спасти Лиару! Других причин нет. А ему нельзя умирать. Пока еще нельзя, но вот когда выберемся, когда дело будет сделано, и меня больше ничто не будет держать…»

Белка невольно проводила глазами неестественно прямую спину эльфа и его растрепанную шелковистую гриву, с которой так любила играть Траш. Немного обгорелую по краям, но все равно густую и роскошную, которая сейчас непримиримо колыхалась на ходу. Почему-то вспомнила, насколько мягки и нежны эти длинные пряди, как умеют ласкать кожу, как игриво щекочут ноздри… э-э, нет! Не мои, конечно! Она даже головой потрясла, избавляясь от ненужных восторгов. Тьфу, тьфу, тьфу! Хватит с меня и одного Темного! Но тот хотя бы сдох, а этот, как назло, должен здравствовать. Ну, что за напасть?! Почему это должен быть именно Темный? Почему именно ОН?!!

Таррэн неожиданно нахмурился и странно покосился, но вслух ничего не сказал. Только с этого момента стал следить за напарницей краешком глаза, отчего-то ощущая странное беспокойство.

Коридоры впереди ветвились и причудливо переплетались. То и дело мелькали одинаковые, как из одного яйца вылупившиеся, круглые залы. То побольше, то поменьше. Но все поразительно серые, неестественно гладкие от прошедшей здесь когда-то волны магии, чистые, словно вылизанные до блеска, но абсолютно пустые. Ни кучки праха, ни завалящего обломка, который подсказал бы, что здесь уже кто-то побывал раньше. Ни истлевшей от времени одежды, ни костей, ни чужих доспехов. Ни мусора, ни пыли, ни следов кирки на отвратительно ровных стенах. Идешь, как во сне: сотни и тысячи шагов, безликие коридоры, неслышный шорох шагов, изредка подхватываемый злорадным эхом. Десятки залов, галерей, тоннелей и снова залов, упрямо скручивающихся в узкую, неприятно длинную, поистине гигантскую спираль. А потом ты начинаешь сомневаться, что вообще куда-то идешь. Начинаешь подозревать, что бесконечно кружишь по одному и тому же маршруту, раз за разом минуя одни и те же места.

Гончая, свернув за какой-то угол, тоскливо вздохнула.

Бросить бы перчатку, чтобы проверить: правда или обман зрения? Но их уже нет. Сапоги жалко: босиком тут не шибко походишь. Одежи никакой не осталось, а жадный эльф своей не поделится. Пришлось сцепить зубы и идти следом за ним, старательно отгоняя неприятные мысли и настойчиво повторяя себе, что отсюда есть выход. Непременно есть, и дурной остроухий его обязательно чует. Он найдет, как выбраться. Сумеет, потому что он очень сильный. Как минимум, до Амулета своего треклятого доползет, а там видно будет. Может, и не соврал он про портал?

Выбравшись в очередной безликий зал, Белка выразительно поморщилась (опять двадцать пять! замкнутый круг какой-то!), но вдруг не увидела привычных трех выходов отсюда, как всегда бывало, внимательно осмотрела безупречно ровные стены и слегка нахмурилась. Что за дела? Выхода действительно нет. Так куда идти-то? Тупик? Обманка? Мираж? Неужели мы заблудились?!

Опустевший коридор за ее спиной бесшумно сомкнулся, напрочь отрезав все пути к отступлению, но Таррэна это не смутило. Подойдя к противоположной стене, из-за которой наиболее сильно слышался Зов, он привычным движением полоснул себя по запястью и сбросил несколько алых капелек на прохладный камень. Тот послушно вздрогнул и разошелся в разные стороны, после чего эльф умело замотал израненную руку обрывком рукава и без колебаний шагнул в образовавшийся проем, где, как и раньше, услужливо зажглись желтоватые огоньки.

— Ого! И часто тебе приходится так делать? — с нескрываемым подозрением осведомилась Гончая.

— Бывало. Не отставай.

— А точнее?

Эльф угрюмо промолчал, но почувствовав, что его сейчас снова бесцеремонно дернут за рукав, неохотно разлепил губы:

— Пару раз понадобилось.

Она явно хотела спросить о чем-то еще, но Таррэн резко прибавил шагу и сухо повторил:

— Не отставай. Я не уверен, что он не закроется сразу за моей спиной.

— Гм. А если я не успею? — хитро прищурилась Гончая, пытаясь расшевелить этого надутого остроухого индюка. Хватит уже, в самом деле! Три часа без единого слова — не слишком ли много? Ну, ладно, обиделся. Ладно, за дело. Ради его же блага, хоть он и не понимает причин. Но не молчать же из-за этого вечность?! Пора успокоиться и вернуться к конструктивному диалогу до тех пор, пока он снова не начнет нервничать и думать о ненужном.

Но Таррэн не пожелал любезничать: угрюмо отвернулся.

— Эй! Так что будет, если я опоздаю?

— Значит, останешься тут, — отрезал он, и она мигом растеряла всякое желание ехидничать.

— Хочешь сказать, ты за мной не вернешься? — осторожно уточнила Белка. — Оставишь здесь? Умирать голодной смертью и страдать от одиночества?

— У тебя есть другие предложения?

— Ну… ты мог бы снова открыть эту дверь…

— Они не открываются в обратную сторону.

— А если подумать?

Темный эльф обернулся и тяжело посмотрел: опять издевается?

Гончая странно застыла, увидев его напряженное лицо. Секунду помолчала, подумала, а потом неожиданно отошла, так и не сказав ни слова. Только поежилась, как от порыва холодного ветра, обхватила себя руками и еще долго следила за тем, как нахмуренный и все еще дико злой остроухий исчезает за новым поворотом. А потом зябко передернула плечами и, осторожненько двинувшись следом, остро пожалела, что немного не рассчитала и задела его слишком сильно: кажется, здесь дело гораздо серьезнее, чем простая обида, потому что глаза у Таррэна превратились в два неприятно беснующихся озера кипящей лавы. И горели страшными багровыми огнями, от которых холодело сердце и каменела душа.

Она виновато опустила голову. Но пусть лучше ему будет больно от жестоких слов, чем от убийственной магии ее проклятого и люто ненавидимого тела, даже мимолетное прикосновение к которому приведет его к безумию и гибели прежде, чем вспыхнут бешеным огнем руны в ее глазах и на спине.

Прости… прости меня, пожалуйста, но я не хочу тебя убивать!

— Больше — нет, — шепнула она беззвучно и прерывисто вздохнула.