Очередную поездку на теплоход я отложил. Нечего мне там сегодня делать. Ни там, ни в Москве в целом, так что далее — домой.

На такси, с пакетом денег, под охраной братьев Байболотовых. Остальные укатили вперёд нас, и к моему прибытию Солнцев с Агафонычем уже затевали какую-то разнузданную пьянку на пирсе; видать, решили обмыть успешное дело. Харчи на их стол ещё не встали, но где-то по пути старики зацепили трёхлитровую качелю вискаря и уже успели остограмиться.

Присоединяться к ним не стал. Пускай и настроение было игривое, но завтра всё-таки предстоял тяжёлый день, так что вместо вискаря я отправился на чай к бабе Зое. Проведал старушку и справился всё ли ей нравится на её персональном курорте.

— Да всё нормально, Вась, спасибо, — как-то на отшибись и второпях ответила бабушка, а потом издалека начала заходить на что-то другое: — Слушай, а ты сейчас сильно занят, наверно?

— В ближайшее время сильно. А что такое?

— Да я думала, может мы с тобой в Питер съездим. Конвент по «Звёздному Молоту» перенесли, вот я и подумала, что…

Ах ты ж ядрёна мать! Чуть не забыл про своё обещание!

— А когда он, бабуль?

— Да вот, буквально через месяц.

Так… послезавтра, если память не отшибло, первый матч чемпионата по волейболу. При самом оптимистичном раскладе, если «Волчицы» дойдут до финала, то где-то через месяц он как раз и закончится. И тогда же, — через месяц, — Ржевский просто обязан принимать на свой борт первых гостей. И почему бы, собственно говоря, не в Питере?

— Думаю, получится, — сказал я баб Зое, но подробности раскрывать не стал. Пускай сюрприз получится.

Дальше мы чуть посидели, и я направился в домик Гио.

Человек-грузин пребывал в ещё более расстроенных чувствах, нежели утром. Пока мы героически выбивали с минкульта деньги, он решил последовать моему совету с поразительной точностью: нашёл зимнюю шапку, штаны с провисом и респиратор, надел всё это и предпринял попытку социализации. Незамедлительно был подвергнут осмеянию, получил от Санюшки погоняло «ЭмСи Пацация» и снова заперся в домике.

Сидел, охал и в сотый раз пересматривал совместные фотографии с любимой Риточкой. За окном уже вечерело, пляж набивался гостями, за стеной долбила музыка, и от близости чужого веселья Гио становилось ещё грустнее.

А я пускай и не психотерапевт, — да к тому же и совершенно трезвый на сегодня, — но поддержал друга как мог. Ели дрянь, смотрели чушь и по возможности ржали над всяким. На том день, собственно говоря, и завершился.

Сегодняшний не в счёт, а вот завтрашний можно считать первым днём подготовки к круизу…

Понятное дело, что собеседование на теплоход проходило на теплоходе. Началось оно с самого раннего утра, но вот что самое интересное: первый член экипажа был зачислен в штат ещё до начала конкурса и, — внимание! — без моего ведома. Более того! Этот самый член наравне со мной и Буревым принимал активное участие в выборе остального персонала.

— Катенька?

— Здравствуйте, Василий Викторович, — девушка встретила меня возле трапа и…

Ох-хо-хо-хо… тельняшка ей, мягко говоря, шла. За всё время пребывания в моём новом юном теле, я довольно играючи справлялся с гормонами. Ни легендарные ноги Стаси, ни синяя Дадарина со своими развратными корчами возле сортира, ни Стремянова с её «Волчицами» даже близко не приближались к тому, чтобы помрачить мой рассудок. А вот тут я взял, да и поплыл.

Дошёл до точки кипения, может?

Не! Никаких проблем с контролем поведения или мыслительного процесса у меня не было и сейчас, но вот эмоции… их перебороть не получалось. Глядя на то, как сине-белые полосочки деформируются под напором сочного бюста Кати Буревой, я испытал дикую животную тоску по женскому телу. Запретить ей носить эту тельняшку, что ли? А что тогда разрешить? Ну не голой же ей… так! Стоп! Да, мысли всё-таки немножечко путаются.

— Василий Викторович…

Кареглазка почему-то максимально напряглась, поджала губы, сжала кулаки, затем ещё раз повторила:

— Василий Викторович, — и уже в следующий момент повисла у меня на шее. — Спасибо огромное, Василий Викторович! Спасибо вам за то, что сделали для дедушки! Если я хоть чем-то могу вам отплатить; если хоть что-то могу сделать, то…

— Ужин, — просто ответил я.

— Ужин? — девушка затихла, отпустила меня и непонимающе захлопала глазюками.

— Ну да, ужин.

Если появилась проблема, то почему бы её сразу же и не решить? Так сказать, с наскока. Буревая хороша, я так вообще великолепен, и чем чёрт не шутит? Вся моя тяга к аристократии заканчивается на деньгах и правовых плюшках… ну и обращение Ваше Чего-то-тамшество, конечно, тоже весьма доставляет. Но пунктика насчёт благородных девиц у меня нет. Не понимаю этого. И ежели вдруг у будущего графа Орлова-Каннеллони завяжется роман с капитанской внучкой, то так тому и быть.

Только это сильно забегая вперёд, ну а пока действительно просто ужин.

— Завтра, — продолжил я, машинально взглянув на часы. — Вечером. Заодно проведу вас по клубу, всё покажу и расскажу.

— Это… свидание? — Буревая раскраснелась.

— А чёрт его знает. Давайте сперва доплывём, а там и видно станет. Так! — я хлопнул в ладоши. — А где у нас Еремей Львович? Первые соискатели должны пожаловать уже через полчаса.

— Он… наверху…

Да уж. Судя по озадаченной моське, я дал девушке пищу для размышлений. Обозначил собственную позицию, и при этом не вёл себя как пубертатный самец шимпанзе, — уверен, что для Кати с её внешними данными такое в новинку.