Руфидзо – покровитель Фасы; божественный целитель. Пави – голубь. В Укьу-Тааса отождествляется с Торьояной, длинношерстным быком, приглядывающим за коровами и овцами.

Тацзу – покровитель Гана; непредсказуемый и непостоянный, любитель хаоса и риска; бог морских течений, цунами, ураганов и затонувших сокровищ. Пави – акула. В Укьу-Тааса отождествляется (наряду с Луто) с Пэтеном, богом охотников и звероловов.

Луто – покровитель Хаана; бог рыбаков, прорицателей, математиков и ученых. Пави – морская черепаха. Покинул Дара, став смертным и отправившись в путешествие на борту «Прогоняющей скорбь».

Фитовэо – покровитель Римы; бог войны, охоты и кузнечного ремесла. Пави – волк. В Укьу-Тааса отождествляется с богиней Диасой, ясноокой Палицей-Девой.

Звезды мерцали на небосводе подобно светящимся медузам в темных морских глубинах. Вечный прибой вздыхал вдалеке; почти полная бледная луна озаряла палаточный город, раскинувшийся на побережье, насколько хватало взгляда. Белые шатры напоминали брюха крабов-трупоедов.

Гозтан Рьото вывалилась из большого шатра. На ней была тонкая туника из шкур, в руке болтался шлем в виде черепа. Тяжелая занавесь из шкуры гаринафина, закрывавшая вход в шатер, хлопнула о каркас, заглушив брань и стук костяных булав. Гозтан потеряла равновесие и покачнулась.

– Вотан, держитесь! – Одна из двух стражниц, несших дозор у входа, бросилась на помощь вождю. И, оглянувшись на шатер, спросила: – Может, нам…

– Нет, – оттолкнула ее Гозтан. – Пускай себе дерутся. Мне надоело, что они ведут себя как дети, даже за столом постоянно ругаются. Выпить спокойно не дают. – Она с трудом натянула шлем-череп на бритую голову.

– То есть сегодня никто из них не разделит с вами постель? – осведомилась вторая женщина. – Досадно. Китан специально помылся, – она многозначительно вскинула брови, – и не преминул всем об этом рассказать.

Обе стражницы рассмеялись.

Гозтан бросила на них испепеляющий взгляд из глазниц шлема-черепа.

– Хотела бы я посмотреть, как вы заставите четверых мужей никогда не пререкаться.

В шатре что-то рухнуло, а затем последовал свирепый болезненный рев.

Стражницы переглянулись, но остались на месте. Гозтан с досадой вздохнула. От прохладного воздуха кьоффир выветрился у нее из головы.

– Пойду прогуляюсь, – сказала она после небольшой паузы. – Завтра утром мне предстоит принимать пэкьу, нужно хорошенько обдумать, что ему сказать. Приглядывайте за моими мужьями, но не вмешивайтесь, если только кто-нибудь не соберется проломить череп Китану.

– Да уж, такую красоту портить нельзя, – произнесла одна из стражниц.

Они приподняли занавесь и скользнули внутрь, чтобы воочию понаблюдать за сварой супругов их вождя.

Гозтан праздно шаталась среди татенских шатров. Ее лицо горело от ярости и стыда. Несмотря на яркую луну и свежий ветерок, мало кто из танов и воинов, живших в этой части города, разгуливал снаружи. Вечера было принято проводить у очагов и портретов предков, попивая кьоффир в кругу семьи. То, что тан-тигр Гозтан, вождь Пяти племен Рога, одна, без мужей, расхаживала среди шатров в такой час, наверняка станет пищей для слухов. Даже полностью скрывающий лицо шлем-череп не позволял женщине оставаться неузнанной. Но ей было наплевать.

Гозтан перешла на бег. Ноги задвигались быстрее, дыхание стало более глубоким и ровным. Шлем-череп как бы отрезал ее от внешнего мира, и каждый вдох отзывался в ушах, словно удар приливной волны о берег. Гозтан Рьото исполнилось двадцать девять лет, и сейчас она была в лучшей боевой форме, сильнее и смертоноснее, чем в те годы, когда ей пришлось вести свои главные битвы. Ощущение безграничной силы наполняло члены, а ритмичный топот босых мозолистых ног успокаивал, и постепенно Гозтан вошла в состояние, близкое к трансу. Она представила, как свободно парит в небесах на спине гаринафина. Это было приятнее, чем торчать на земле, продираясь сквозь дебри противоречивых обещаний, в которых с каждым очередным шагом можно было запутаться.

Ее призвание – летать, повергать врагов в бегство огнем из пасти своего гаринафина, упиваясь их паническими воплями, и с наслаждением смотреть, как обращаются в пепел коровы, овцы, палатки, костяные вехи и земляные амбары. Она воин, а не миротворец, вынужденный то и дело успокаивать мужей, когда тем вздумается в очередной раз выяснить, кто из них главный. Равнодушный Офта, вспыльчивый Киойя, хитроумный Финва-Торули и милый, но тщедушный и чрезмерно подозрительный Китан. У племени Офты имелось больше всего скота, племя Киойи владело самыми обширными пастбищами, у племени Финва-Торули всего было мало, зато амбиций хоть отбавляй, а сородичи Китана ничем не хотели с ней делиться, стремясь вернуть времена до объединения Пяти племен Рога, когда Гозтан еще не была вождем.