Начали с того, что выявили столовые, где на днях проводились ревизии. Их оказалось шесть. Немного сложнее было определить, кто из шести директоров знаком с Бельским, но это тоже сделали быстро. Двое. Один из них в отпуске уже третью неделю.

Говоров прямо из столовой позвонил следователю.

— Николай Николаевич, вышли мои ребята на директора столовой. Доставлять?

Директор столовой Широкова оказалась молодой симпатичной женщиной. Она была в меру встревоженна, но это понятно.

Следователь Агафонов заметно изменил манеру допроса. Доброжелательный, корректный, тактичный, он не словами, а всем поведением и тщательными формулировками вопросов давал понять, что видит в Широковой не противника, а союзника, нуждается в ее помощи, рассчитывает на нее.

Женщина постепенно успокоилась и начала толково отвечать на вопросы.

Да, у нее была недавно ревизия. Нет, все в порядке. Да что вы, никакого разговора о Бельском, о готовящейся против него провокации она не слышала.

— А вот Бельский уверяет, что работники ОБХСС решили спровоцировать его на взятку и схватить с поличным и что именно вы сообщили ему об этом, предупредили, так сказать.

По лицу женщины пробежала какая-то тень, глаза ее на секунду потускнели, как от сильной боли.

— Не может быть, — прошептала она. — Бельский не способен на такую низость.

Следователь показал ей нужное место в протоколе допроса Бельского и наблюдал за ее реакцией. «А ведь она, кажется, немного неравнодушна к Бельскому», — подумал он.

Широкова попросила разрешения закурить и долго молчала. Агафонов не торопил ее.

— Знаете, — медленно начала она, — а ведь был у нас такой разговор. Не точно такой, но похожий. Кто-то из наших общих знакомых пожаловался мне, что Бельский «устроил» ему дефицитную стенку и потребовал за это пятьсот рублей. Я сначала не придала этому значения, не поверила, а потом, когда снова услышала о подобных случаях, встревожилась и сказала об этих разговорах Бельскому.

— И что же он ответил? Возразил?

— Посмеялся, пожаловался, что у него много врагов. Ведь всем не угодишь, на всех знакомых мебели не хватит, вот и приходится кому-то отказывать, наживая недругов.

— Вы поверили ему?

— Хотелось верить... Но все-таки посоветовала, чтобы он...

— Был осторожнее? — подсказал следователь.

— Что вы! Я сказала: если он действительно занимается такими делами, то рано или поздно это плохо кончится. Он опять засмеялся и уверил меня, что как честный человек может спать совершенно спокойно... Это что — правда?

— Не могу пока ничего сказать вам. Вина его еще не доказана.

Агафонов покривил душой. Просто он пожалел эту женщину. Исходя из собранных доказательств, заявление Бельского о провокации полностью опровергалось и вина его в получении взятки была доказана.

Вечером следователь предъявил Бельскому постановление прокурора об аресте.

— Это, конечно, только начало? — усмехнулся Бельский, узнав, что он арестован. — Пошел для меня пятый период?

— Что? — переспросил следователь. — Какой период?

— Это так, к делу не относится. Теперь начнете выворачивать мою жизнь наизнанку и, как у вас говорится, тома по делу Бельского станут пухнуть и множиться.

— Послушайте, гражданин Бельский, первоначальные следственные действия убедительно показывают, что вы систематически торговали дефицитными товарами непосредственно с базы. Принято решение проверить всю вашу, так сказать, деятельность. В ваших интересах помочь следствию...

— ...Быстрее установить истину. Чистосердечно раскаяться в содеянном и рассчитывать на снисхождение суда?

— А что, вас не устраивает такая перспектива?

Бельский усмехнулся.

— Не устраивает.

— Почему же?

— Вы умный человек, Николай Николаевич, ваша работа, как пишут в газетах, требует отточенного логического мышления, а такой простой вещи понять не можете. Во-первых, все, до чего вы докопаетесь, — ваш актив, но мой пассив. Чем меньше вы узнаете, тем меньше мне сидеть. И наоборот, естественно. Ну, а сколько бы мне скинули в случае добровольного признания? То-то. Счет не в мою пользу.