Шрифт:
– Потому что я... нервничаю!
– вытягивает пальцы из моей руки.
– И вовсе не из-за вашего разговора! Ты говоришь со мной как со лгуньей!
– А ты не она?
– усмехаюсь.
Самого скручивает от боли в грудине.
– Я. Не. Вру!
– Я посмотрю?
– нахально вытаскиваю из кармана ее куртки конверт, который она взяла у Гурова.
– У нас же нет друг от друга секретов, правда?
– Костя...
– растерянно и возмущённо.
Поднимая конверт за краешек, небрежно трясу им, наблюдая как оттуда выскальзывает небольшая пачка пятитысячных купюр и... поднимаю красивый бланк.
– Мисс Няшина Любовь, мистер Гуров Игорь...
– читаю на английском.
– Мaldives... М! Мальдивы. Это туда вы защищаться едете, верно? А ты далеко пойдешь, Любочка!
– Я понятия не имею что это!
– Да-а-а...
– скептически и ядовито улыбаюсь я.
– Конечно! Тебе подкинули?
– Стой!
Хватает телефон. Он выпадает из рук на стол. Неловко хватает его опять. Набирает... Ставит на громкую.
– Да?
– Игорь, что это за деньги?
– Ну ты же просила, чтобы я поучаствовал в том, как ты выглядишь. Вот... купальник там, парео, и всё такое...
Люба бледнеет и зажмуривается.
– Охуеть!
– шокированно и цинично улыбаясь, закатываю глаза.
– "Она так красиво и бессовестно врала, что мне было стыдно за то, что я не верю."
Горло перехватывает, словно меня из бани окунули в ледяную прорубь. Потому что вся "красота" происходящего доходит только сейчас...
Люба опускает растерянно телефон.
– Я не просила, - тихий выдох.
Это уже даже не смешно.
– Вы, извините, Любовь Романовна. Работа...
– хрипло бросаю я.
Ничего не видя перед собой выхожу на улицу.
Поднимаю глаза в серое небо.
– Как это вообще?..
Оглушенный иду на автопилоте в отделение. Ещё не догоняя до конца, что это все. Пиздец. Финиш!
Не угробить бы никого сегодня.
В ушах звон.
– Константин Захарович! У нас пациента из скорой с коликами привезли!
– догоняет старшая сестра, протягивая мне карту.
– В третью положила... У Карпенко аллергия на препарат. У Дугиной - кровотечение...
Начинается рабочий день.
А я не понимаю нихрена... Пальцы трясутся. А в фонендоскоп отчего-то слышу исключительно свою тахикардию.
Люба звонит, я не отвечаю ей. Не хочу говорить. О чем?.. Да и не могу сейчас, боюсь потерять самообладание окончательно.
Сделав утренний обход, застываю посреди коридора.
Нервы сдают. Нет, я не крушу ничего и не ору ни на кого. Я уже взрослый мальчик. У меня просто смыкает челюсти. И от спазма в груди дышать невозможно.
А мне ещё целый день...
А как?..
Риторически стукнув в свой бывший кабинет, захожу.
Зубарева поднимает на меня взгляд.
– Что-то хотел?
– Кое-что...
Открываю нижнюю тумбу в шкафу. Не все свои вещи ещё забрал. Там коробка с хорошим спиртным, что дарят иногда пациенты. Небрежно перебрав несколько бутылок, достаю подарочную коробочку с коньяком, в которой упакованы ещё пара хрустальных рюмок.
Не особенно церемонясь, рву ее прямо на глазах у Татьяны, щёлкнув крышкой, наливаю себе. Выпиваю залпом, прислушиваясь к теплой успокаивающей волне, разливающейся по телу и снимающей спазм.
– Хм... И меня угости, - откидывается она в кресле.
Пожав плечами, наполняю вторую рюмку и себе ещё разок.
Стукнув, почти также бесцеремонно как я, заходит Марго. Бросив на немую сцену скептический взгляд, шлёпает актом вскрытия по столу, оставляя его там.
– "У двери стояла рюмка коньяка. Приучала Таня к дому мужика..." - брякает она надменно, бросая на меня осуждающий взгляд.
Марго в курсе этой истории, но она не так поняла.
– Смешно, - киваю я, закручивая коньяк, там ещё грамм сто.
Лицо Зубаревой вытягивается от возмущения.
Прячу небольшую бутылочку в карман халата.
Мы вместе выходим.
– Если тебе не с кем побухать, Костя, позвони мне.
– Принято. Звоню.
– В баре?
– После смены.
– Замётано...
Глава 35. Не зашел
Коньяк мой допит. И рабочий день закончен.
В груди дыра...
И если бы не происшествие сегодня в отделении с маленькой девчонкой, я бы чокнулся, наверное. Любочка... ей шесть. Ее привезли с мамой на скорой. И я пою ее чаем с конфетами, и жду органы опеки, чтобы передать. Мог сплавить медсёстрам, но...