Удар! Все пространство внезапно нестерпимо завибрировало; без малейшего явного ускорения корабль начал приближаться к поверхности Луны, и высоко над ними по невидимой плоскости быстро скользил сверкающий бело-голубой газовый шар. Взревели ракеты, и корабль прекратил своё снижение.

Дрожа, Меа-Куин повернулся к Дос-Теву.

– Он выполнил свой предназначение, как вы и предполагали. Импульс был распределен, наш корабль получил малую часть, а большую часть поглотила Луна. Сын мой, вы многое сделали для победы над Ай-Арцем. Теперь я расскажу вам еще об одной вещи, над которой я трудился. Какой луч так долго искали и в конце концов объявили его существование невозможным? Луч, неостановимый материей, луч, от которого не сможет служить защитой ни один материальный механизм и который способен принести мучительную, испепеляющую смерть любому живому существу.

– Гамма-излучение. Об этом легко догадаться, и ответ заключается в том, что его невозможно контролировать из-за его собственной мощи. Его испускают разрушающиеся атомы. Главная трудность при разработке атомного двигателя заключалась в том, чтобы предотвратить его появление. Оно неуправляемо.

– Да, оно не поддается контролю, – улыбнулся Меа-Куин. – Дюйм свинца остановит большую часть излучения, если его интенсивность не слишком велика, и тогда оно станет безвредным. Наши восьмидюймовые металлические стенки остановят лишь излучение малой интенсивности. Итак, вот долгожданное оружие, использующее гамма-излучение.

Меа-Куин протянул Дос-Теву небольшую штуковину, напоминавшую крупный фрукт, около шести дюймов в диаметре, со сморщенными, слегка изъязвленными боками, увенчанный конической шляпкой. Кончик конической шляпки был закруглен и мог свободно поворачиваться, на него была нанесена белая линия, а на примыкающей поверхности самого конуса был ряд тонких белых линий.

– Но его же невозможно контролировать, – улыбнулся Меа-Куин. – Решение этой проблемы настолько примитивно, что на протяжении ста лет тысячи Ученых и Воинов упускали его из виду. Нужно использовать гамма-излучение в качестве бомбы.

Дос-Тев расхохотался.

– Айхуу… Меа-Куин, наши разумы слишком инертны. Они отягощены своим рационализмом. Но сможет ли ваша бомба создать необходимую интенсивность?

Меа-Куин кивнул.

– Она заполнена радиоактивным веществом известного вам типа – топливо 239–34–L с атомной энергией равной 34,9. Но я его контролирую с помощью системы Тур Лао, – лицо старика сморщилось в улыбке, глаза лукаво заблестели.

Дос-Тев снова посадил корабль рядом с куполом. Он немного помолчал, и по его худощавому лицу медленно расползлась широкая улыбка.

– В отчете комиссии говорилось, что система управления Тур Лао была небезопасна, поскольку, хотя и обеспечивала высокую эффективность и быстрое высвобождение энергии, имела критическую точку, достижение которой означало высвобождение энергии исключительно в виде гамма-излучения. – Дос-Тев снова рассмеялся. – И ошибки прошлых дней становятся успешным оружием дня сегодняшнего!

– Айхуу, у нас есть новое оружие, – вздохнул Меа-Куин. – Но у нас нет оружия, сколь-нибудь эффективного против нашего самого опасного врага, врага, который уже здесь. Более того, я чувствую, что наиболее опасен сейчас именно этот враг, поскольку он уже овладел многими науками и должен понимать, что многие из его самых мощных видов оружия неэффективны из-за его удаленности от нас. Он не сможет долго оставаться в укрытии, он должен объявиться, и когда он все-таки объявится, айхуу, я боюсь…

Высоко над маковками газовых деревьев Джунглей Смерти парил обвисший корпус огромного воздушного шара, его низко подвешенная корзина медленно покачивалась среди округлых громад газовых растений, притаившихся внизу в гробовой, зыбкой тишине. Воздушный шар медленно опускался, его резиноподобная ткань провисла мириадами морщин, как поверхность повреждённого газового растения. Внутри корзины к краю тревожно прижимался маленький, идеально круглый шар фиолетового оттенка, его выступающие глазные стебельки попеременно оглядывали угрожающие джунгли внизу и колеблющийся мешок наверху. Длинные извилистые трубки, похожие на резиновые, всего их было три, начинались у основания пурпурной сферы и заканчивались неуклюжими на вид, но великолепно функционирующими присасывающимися дисками. Теперь они были надежно прикреплены к дну корзины, покрытому блестящим, гладким веществом, напоминавшим своими яркими радужными переливами нездоровых оттенков оболочку ужасных газовых деревьев внизу. Очевидно, его природа была схожей. От верхней части сферы, под глазами-ножками, отходили три трубки поменьше, каждая из которых заканчивалась семью крошечными чашеобразными дисками, также способными к сильному присасыванию.

Стипа, так звали нептунианина, дотянулся до дна корзины, сорвал тяжелое покрытие с переплетения тростниковых стеблей и швырнул его в джунгли. Воздушный шар на мгновение взмыл вверх, а затем снова начал плавно опускаться. Дул сильный, пронизывающий ветер, медленно уносивший воздушный шар все дальше к центру Джунглей Смерти. Его влекла вниз тяжесть единственного предмета в корзине, кроме самого Стипы. Огромного металлического стержня, заканчивающегося угрожающе острым трезубцем. Он был невероятно тяжелым; Стипа едва мог поднять его, прилагая всю мощь своих присасывающих трубок. Но он не бросил ни единого взгляда на массу блестящего металла. Почему он не избавился от него и не обеспечил себе безопасный проход через джунгли? Почему он так рисковал жизнью ради бессмысленного куска металла?

Какой бы ни была причина, по которой Стипа сделал именно так, становилось очевидным, что риск быстро нарастал, превращаясь в реальную опасность. Корзина почти коснулась верхушки огромного газового растения. Взгляд Стипы снова метнулся к газовому баллону наверху. Пусть он продержится еще несколько минут! По корзине на мгновение пробежала дрожь, и она рывками заскользила по шаровидной верхушке газового растения. Как будто тёрлась об резину. Тело Стипы испуганно сморщилось, а затем расправилось, когда корзина освободилась.