Печальнее и горше участь безвестных „еретиков" — и жизнь кончается костром, и мученический конец не приносит бессмертия. В пепел — озарения, труды, надежды. В грязно-серую золу — чистота помыслов, яркость мысли.

Зола, однако, умножает плодородие почвы.

Обвинения в ереси характеризуют обвиняемого не больше, чем самих обвинителей и их время.

Персональное дело новосибирского профессора Ивана Наумовича Язева исключения не составляет. Время в этом „деле“ присутствует и весомо, и грубо, и зримо.

Но и „еретик" выразителен. Через тернии — к звездам. Через звезды — к терниям. С энергией осознанного призвания. С неосторожностью ослепленного собственными прозрениями исследователя..

Натура, судя по всему, не из обыденных. „По всему" — и по тому, что удалось, и по тому, за что растерзали.

Первое требует благодарной памяти и усвоения. Второе — сочувствия, осмысления, разгадки.

В этом году исполняется сто лет со дня рождения Ивана Наумовича Язева.

Он заслужил того, чтобы о нем не забыли. Во всяком случае — в Сибири. (Весь прочий мир пока оставим в покое. Как знать, не обретут ли еще труды астронома Язева признание там раньше, чем здесь... Бывало, и не однажды. За примерами далеко и ходить не надо. Новосибирец Юрий Кондратюк с его скромным „Завоеванием межпланетных пространств" вовсе не землякам обязан посмертной пропиской в „Энциклопедических словарях". Это уж потом, в догонку чужим оценкам, даем своим площадям и улицам имена родных пророков, выплывающих из небытия).

И уж прежде всего — в Новосибирске. Иван Язев немало поспособствовал рождению и становлению „единственного в Сибири и второго в СССР" нового вуза — Новосибирского института инженеров геодезии, аэрофотосъемки и картографии. Вуз открылся в 1940-м, на базе астрономо-геодезического факультета строительного института, куда старшего астронома Язева пригласили из Полтавы в 1938-м. Коренной сибиряк, он принял приглашение сердцем — и оно не томилось дурными предчувствиями.

Наоборот, — все, казалось, складывалось превосходно: профессиональная зрелость, возраст максимальной отдачи счастливо совпадали с востребованностью в крае, где столько возможностей!

Здесь, в Новосибирске, исследователь закончил главный труд своей жизни.

Здесь разрабатывал проект Сибирской обсерватории.

Пятьдесят лет назад убеждал через газеты общественность: „... все обсерватории в нашей стране сосредоточены в Европейской части и в Средней Азии. На огромной же территории Сибири нет ни одной... Сибирскую обсерваторию надо построить не по существующему шаблону, а по характеру тех научных проблем, которые должны встать перед учеными Сибири. Эти проблемы столько же астрономического, сколько и геологического характера. Они связаны с изучением вопросов деформации земной коры и перемещением материков, а также движением земных полюсов, распределением силы тяжести и выявлением природных богатств...

Как патриот Сибири я хотел бы, чтобы Сибирская горная астрономо-геофизическая обсерватория на Алтае своими научными работами заняла достойное место среди лучших обсерваторий мира..." Не случилось. Обсерватория в 45-м — утопия? Кто нас знает... Воздвигли же „Большой театр Сибири" — наперекор несчастьям войны. Гордились, ликовали в День Победы на открытии храма высокого искусства.

Могла бы и Большая Обсерватория Сибири стать символом неодолимости нашего духа. Величия эпохи. Возвышенности строя.

Но резко свернул сюжет со столбовой дороги к свету в непроходимые топи обскурантизма.

Здесь же, в Новосибирске, и затравили астронома Язева, вогнали в инфарктно-инсультные передряги, в беспросветность земного отчаяния.

Тут и самые яркие звезды обожаемых им созвездий оказались бессильны.

Или это они и виноваты — лишили звездочета бокового зрения, оторвали от реальности, вскружили голову шальными фантазиями?

А плотно окружающая среда звезды не жаловала — разве те, что на погонах.

В январе 1946-го преподаватель Язев переходит из НИИГАиКа в НИВИТ (Новосибирский институт военных инженеров транспорта, нынешний НИИЖТ) — его пригласили сюда возглавить кафедру геодезии. Почему ушел из родного НИИГАиКа? Никаких объяснений на этот счет в документах не встретилось. Можно предположить вполне житейские соображения. Улучшение профессиональных и бытовых условий.

Кафедра, научный студенческий кружок, звание подполковника, новая большая квартира.

И — возможность печататься.

Держу в руках книгу (формат „Нового мира", объем — 70 страниц, в твердом самодельном переплете, газетная бумага), на обложке, изрядно тронутой временем, — выходные сведения. „Труды Новосибирского института военных инженеров железнодорожного транспорта. Том VI, выпуск II. Новосибирск — 1946“.

И названия-то у работы нет (не вошла в переплет титульная страничка?) , но предшествует пятнадцати главам, сгруппированным в три крупных раздела, небольшое предисловие за подписью „И.Н.Язев".