Но... Надежда — опасная штука.

Особенно, когда она пахнет маслом, искрит на пальцах и звучит голосом одной очень упрямой, очень яркой и очень живой артефакторки.

Прошло три дня с момента, как артефакт связи был передан. Система работала стабильно, отчёты приходили ежедневно. Как и положено.

Я проверяла канал утром — между чашкой переслащённого настоя и попытками вбить в голову подмастерьям основы защитной резьбы. Один раз в день — не больше. Чёткий протокол.

Арчи… Нет, агент Вейл... отправлял всё аккуратно, как будто перед ним сидел строгий экзаменатор.

Сухо, по делу, с дозированной терминологией.

Работа шла — но медленно. В каждом сообщении мелькала фамилия той самой дамочки — Сэйры-Ин. Дочь министра из Зира’Джана. Формально — дипломат. Неофициально — оперативница под прикрытием.

Она оказалась не просто частью задания, а полноценным участником операции. По его словам — умна, осторожна, дисциплинирована.

Иногда я ловила себя на том, что перечитываю строки с её именем дважды.

Разумеется, я понимала, что это часть игры. Обычное оперативное взаимодействие.

Но почему всё это выглядело так?

На фото, что публиковались в светской хронике, они всегда были рядом.

На вечерах, на приёмах, на тех проклятых выставках.

Он будто встроился в роль слишком хорошо.

Улыбка у него была естественная. Жесты — непринуждённые. И никто из окружающих бы не догадался, что за всей этой светской маской прячется агент короны, работающий над тем, чтобы разоблачить один из самых мрачных рынков магических технологий.

Наверное, это и раздражало сильнее всего — всё выглядело так, будто ему удобно. Как будто он не просто справляется с заданием, а растворяется в новой жизни.

Со своей стороны я делала всё, что требовалось. Дорабатывала протоколы связи, анализировала цепочки поставок, участвовала в ночных совещаниях с разведотделом.

По вечерам — артефакторика. Иногда от усталости я засыпала прямо в мастерской, уронив голову на чертёж.

Работа отвлекала. Но не успокаивала.

Слишком уж часто мелькало ощущение, что всё застыло. Ни провалов, ни прорывов.

Никакой конкретики о продвижении. Ни одной записи, которая говорила бы: вот — мы близки . Только вежливая рутинная воронка слов.

Иногда хотелось написать в ответ. Хотя бы вопрос. Хотя бы “всё ли в порядке?”.

Но… кому нужен вопрос от артефактора, не входящего в официальную цепочку командования?

Я не задавала. Не позволяла себе.

Я не… беспокоилась. Просто хотелось, чтобы работа приносила результат. Чтобы кто-то, наконец, начал действовать, а не играть в красивые маски.

Хотелось... тишины в голове.

И чтобы утром не тянуло к тому кристаллу — с надеждой, что сегодня в сообщении будет хоть что-то живое.

Я уже почти научилась держать мысли в узде.

Ограничивать себя в попытках лишний раз проверить кристалл связи, не листать газеты с пометкой «Зира’Джан», не реагировать на имена, ставшие слишком знакомыми.

Почти.

Но именно в тот момент, когда я наконец выровнялась в этой зыбкой стабильности, меня вызвал руководитель.

— Есть разговор, — коротко сказал он, не поднимая головы от какого-то чертежа, когда я вошла. На столе — кипа бумаг, дипломатическая печать, две чашки крепкого настоя. Вторая, очевидно, — для меня. Что-то важное.

— Садись, Николь.

Я напряглась. Так официально он звал меня только перед самыми мерзкими миссиями.

— Поступило предложение. Империя Юан. Знаешь их подход — всё строго, почти машинно. Но зато с ними стало возможно сотрудничать, — он бросил взгляд на меня поверх очков. — После инцидента в Таврии, да и твоего… хм, участия, пошёл определённый сдвиг. Теперь совместные дела с другими странами возможны. И вот…

Он вытянул из папки один лист, передвинул ко мне. На нём — печать Империи Юан и сводка.

Теневой рынок. Переселенцы. Запретные артефакты.

— Мы считаем, что крыс осталось не так уж и много. Но те, что остались — укрылись глубоко. Возможно, Юан — ключевая точка.