— Активирую протокол «Мертвец». Доставьте мне Акиру Кирью, обеспечьте его лояльность.

Опасный, непредсказуемый, неведомый. Фактор риска, который давно следовало убрать. Однако, эффективный и ограниченный. Невероятно эффективный, за гранью расчетов. Его утилизация в масштабах текущего конфликта, с извлечением максимальной выгоды, будет, наконец-то, оправдана в глазах кистомеи. С помощью этого актива Томас решит противоречия, связанные с несколькими труднодоступными людьми. Возможно, это убережет его от необходимости обострять ситуацию до использования взрывающихся агентов.

Два «воина» — хорошо, но три — намного лучше.

Потенциал самого Кирью, признанный довольно высоким для решения проблемы Сценария, Томас решил попросту проигнорировать. Ему нужна была помощь здесь и сейчас.

— Стоп! Снято! Отлично! Просто отлично! — отдав команду, радовался Сакамичи-сан, нанятый Коджима продюсер, — С первого шота! Ханнодзи-сан, вы сокровище! Кирью-сан! Прекрасный дебют! Прекрасный! Пангао-сан! Вы были великолепны! Отдыхайте, мы на проверку записи!

Кивнув, я спрыгнул со сцены, отправившись к собравшимся в зале своим. У Эны глаза блестели не хуже прожектора, даже Такао почему-то был впечатлен, а вот Асуми насупилась. Ей явно не понравилось количество эпизодов прикосновений между мной и Мией, несмотря на то что она знала о наших сугубо деловых отношениях. Мелочи. Сингл снят, я свободен. Остается только посвятить пару минут концентрации, чтобы расслабить голосовые связки. Петь — это не для меня.

Ворчащая панда, обосновавшаяся в Киото, неуклюже сваливается со сцены и, демонстративно развернувшись ко всем задом, уходит в угол, лежать мордой к стенке. Нам с Маной пришлось потрудиться, чтобы вычислить и загнать эту тварь в угол, принуждая к сотрудничеству, поэтому, несмотря на свою блестящую игру на сцене, Пангао всё еще переживал сокрушительное поражение. Не от меня, от моей жены, которую мы вооружили большим шокером. Она его так и не включила ни разу…

— Хорошо получилось, — кивнул сидящий с портативной игровой консолью Рио, — Будет хит, сто процентов. Я чувствую шелест йен в моих карманах!

— С Венерой и Марсом они переборщили! — наморщила нос хафу, — Это как-то не по-нашему и слегка тупо…

— Самое оно, — не согласился с ней «грязный блондин», вставая со стула, — Мы целимся на аудиторию всего мира, поэтому, кстати, Мия и была так одета…

— Развратно!

— Чья бы корова мычала, — тут же ткнула Эна пальцем Хиракаву.

— Я одеваюсь открыто, а не…

Договорить девушке не дал раздавшийся за дверьми зала шум, который недолго оставался тайной — буквально через несколько секунд сюда вломились трое людей в полицейской форме, держащихся за оружие в заранее раскрытых кобурах. На нагрудных портупеях мигали огоньками активные переносные камеры. Их сопровождал четвертый, не готовый так откровенно к… чему-либо. Все они смотрели на меня.

— Акира Кирью-сан? Вы арестованы.

Недоуменный шум свидетелей, холод застегнутых наручников, наброшенный сверху них пиджак. Меня выводят из здания. Здесь не дикий запад, где сообщают обвинение прилюдно, это может разрушить репутацию человека, виновен он или нет, но, учитывая поведение полицейских, можно судить, что обвинение очень серьезное. Мои идут за выводящими меня стражами закона на расстоянии, с совершенно неверящими глазами на встревоженных лицах. Хорошо, хотя…

Ладно, так и должно быть.

Человек на мотоцикле, мчащий на полной скорости, появляется из-за угла ровно в тот момент, когда меня выводят из здания. Полностью в глухой черной коже, в черном шлеме, он виртуозно выравнивает свой рычащий транспорт и, одновременно в этот момент, открывает по нашей группе беглый огонь из пистолета-пулемета. Чрезвычайно скорострельного, модели «инграм». Ничтожная меткость и кучность, но весь магазин можно опустошить менее чем за две секунды.

Так и происходит.

Пули рвут тело, вспарывают кожу на лбу и виске, я взмахиваю руками, цепляясь за продырявленных полицейских, падающих вокруг меня, но это всё, на что хватает времени. А его очень мало, не хватает даже, чтобы упасть. Человек на мотоцикле, уже отшвырнувший опустошенное оружие, наводит на нас второй «инграм» и короткий рёв-визг оружия сообщает всем окружающим, что он еще не закончил. Впрочем, это дело еще одной пары секунд.

Падаю окончательно, слыша вой возмущенного мотора, стремительно набирающего обороты. В теле, по собственным, пусть и угасающим, ощущениям, порядка полутора десятков ран. Темнота сгущается. Меня кто-то тормошит, вроде даже кричит, но этого уже не слышу. Кажется, один из полицейских выжил…

Чтобы выглядеть и ощущаться как труп — нужно думать, как труп, так что на некоторое время мне приходится полностью выключиться из мира живых. Затем, лежа уже на каталке в холодном заведении, я частично прихожу в себя, первым делом чувствуя некоторое сожаление. Семье придется нелегко некоторое время, но я не видел каких-либо иных альтернатив полностью выключить их из будущих раскладов. Близких мертвеца не будут брать в заложники.

С моей смертью Кирью становятся совершенно безынтересны. Почти банкроты, так как деньги я диверсифицировал в ценные бумаги, неочевидно закупленные и сохраненные. Для постороннего наблюдателя, особенно из Южной Америки, эти деньги растворились в Северной Америке, вложенные в «Нексус», бывшее «Нексу», предприятие, проданное американцам. Держателем акций сделан фонд, до которого ничьи руки не дотянутся, а если и дотянутся, то лишь обнаружат, что инвестиции были фальсификацией. Ложный путь.