«Некоторые недальновидные люди имеют глупость утверждать, будто бы к узникам в Городской Расправе применяются пытки. И служители закона таким образом вынуждают невиновных людей клеветать на себя» — редактор вистфальских вестей де Фонмель.

«А что еще остается бессовестным преступникам, как ни нагло клеветать на нас?» — магистр городской расправы, лорд де Онгер.

«Некоторые преступники пытались зафиксировать якобы полученные у вас увечья» — редактор вистфальских вестей де Фонмель.

«И в тоже время, ни я, ни один из моих людей не были осуждены за то, в чем пытаются обвинить нас эти мерзавцы. А я занимаюсь допросом подозреваемых без малого десять лет» — магистр городской расправы, лорд де Онгер.

«Ну, разумеется, будь то, о чем говорят эти лгуны, правдой, это были бы не просто сплетни» — редактор вистфальских вестей де Фонмель.

«Вот помню, был случай, преступник, вина которого была бесспорна, желая превратиться из „волка“ в „овечку“, нанес себе такие увечья, что перестарался и Акилин забрал его грешную душу. Вы себе только представьте, он раскроил себе голову, сломал ребра и, даже не поверите, оторвал несколько фаланг пальцев» — магистр городской расправы, лорд де Онгер.

«Этот случай не остался незамеченным. Помню, как свободные издательства один за другим печатали интервью с матерью „невинной жертвы, убитой злодеями Городской расправы. Она уверяла, что якобы блюстители закона, не имели ни единого доказательства вины ее сына и таким чудовищным методом хотели его заставить оклеветать себя“ — редактор вистфальских вестей де Фонмель.

«Возможно, она и верила в то, что говорила. Но вистфальские лекари были иного мнения. Пытками там и не пахло. Все травмы дело рук самого погибшего» — магистр городской расправы, лорд де Онгер.

Алекс резко смолк. И, подняв глаза, обвел взглядом сидящих за столом.

— Вот же урод! — нарушив тишину, с жаромвоскликнул Филипп.

— Лицемерная тварь! — поддакнул редактор.

Альберт лишь тихонько вздохнул, понимая, к чему клонит глава их братства.

Переждав, пока за столом стихнет гомон, Алекс с нотками торжественности в голосе заговорил заготовленную речь:

— Собаки Никоса думают, что они защищены законом. Им кажется, что справедливое правосудие за творимые ими злодеяния их не настигнет. Никогда. Они ошибаются, — на лице Алекса промелькнул хищный оскал. — Нет ни в зале суда, и ни в королевской темнице, а где-то в глухой подворотне мы, словно бесшумные тени, совершим месть. И этот глубокий разъедающий душу страх будет преследовать нерадивого чиновника, стоять перед его глазами каждый раз, когда он осуществляет свое гнусное дело.
– Алекс перевел дыхание, подняв хищный взгляд на других членов братства: — За совершенные злодеяния против своего народа для николовского приспешника лорда де Онгера может быть лишь одно наказание — смерть. Кто считает также?

Один за другим, не нарушая тишины, члены братства поднялись со своих мест.

Лишь Ферон, опустив глаза, остался сидеть за столом.

— А ты? — Алекс бросил грозный взгляд на сжавшегося в стол Ферона, словно родитель, отчитывающий провинившегося ребенка. — Ты поддерживаешь этого негодяя? — тем же ровным голосом спросил Алекс, хотя в нем слышался еле скрываемый гнев.

— Я считаю, мы не можем рисковать и тратить силы на каждого мерзавца, — не решившись поднять глаза на главу братства, промямлил себе под нос Ферон.

— Никос лишь вишенка на торте. Мы должны быть мечом, карающим преступников. Только тогда за нами пойдут массы, когда почувствуют, что мы сильнее тирана. Или ты не хочешь, чтобы наше братство добилось успеха?

— Я против бессмысленных жертв, — подняв дергающиеся глаза на Алекса, промямлил Ферон.

– Бессмысленных жертв? — потеряв самообладание, вскричал Алекс.
– Мой отец пытался бороться с негодяями по их же правилам. Он был лучшим адвокатом из когда-либо живших в Лиции. И за это люди тирана лишили его жизни. А дед, переживший правление Карла Жестокого, сохранивший рассудок в Аквоморовом аду, не вынеся известия, сжег себя вместе с нашим имением, — постепенно, восстанавливая самообладание, закончил Алекс де Пантель.

— Может быть, стоит сначала свергнуть тирана, а уж потом судить всех виновных? — ища поддержку у других членов братства, промямлил Ферон.

— Смертный приговор вынесен, и он будет исполнен, — холодно ответил Алекс. — А ты, если тебя не устраивают наши методы борьбы, можешь уходить. Но знай, я уничтожу любого, кто решит встать у нас на пути, даже бывшего «брата».

– Алекс, о чем ты говоришь? — отдернул его Альберт. — Мы все дали клятву верности нашему великому делу!

— Тиран больше всего и желает, чтобы мы перегрызлись между собой — поддержал друга Филипп.

Алекс, слегка смутившись только что сказанных слов, смолк, недовольно глядя на друзей.

– Каждый «брат» имеет право на свое мнение, мы не должны уподобляться тирану, -с жаром воскликнул Альберт.

— На сегодня собрание окончено. Приговор в исполнение приведу я сам, — завершая собрание, холодно произнес Алекс.

И члены братства один за другим бесшумно выскользнули на закрытую ночным сумраком улочку Лиции, с тревогой вглядываясь в темноту.

— Нас осталось всего пять человек, пять свободных человек, которые закончат торжество тирана, — взяв друга за руку, прошептал Филипп.