— Считаешь, он таким образом заметает следы? Отводит от себя подозрения?

— Не хотелось бы вновь безо всяких оснований обвинять господина Чэна, — уклоняется секретарь от ответа. — Возможно, он честнейший человек и искренне заботится о вашей безопасности. Кстати, о безопасности… вы беседовали с ним по телефону или встречались лично?

— Э-э-э… лично, — признаюсь я. Чувствую на той стороне трубки молчаливое неодобрение и, пока его не высказали, будто нерадивая школьница на заданный неудобный вопрос об оценках, тороплюсь рассказать эпизод с демонстрацией квартиры. Странно, что я так разболталась, и с кем еще — с не входящим в нашу семью человеком, к тому же наемным работником, даже не моим собственным!

— Это подтверждает, что господин Чэн настроен серьезно, — резюмирует секретарь.

Вздыхаю:

— И еще как!

Нет бы потеряться сразу после первого же моего отказа, как делали остальные… не настолько хванджийски упертые кандидаты!

К сожалению, Захария не дает сбить себя с мысли: если уж решил высказаться, доберется до самой точки.

— Не хотелось бы давать непрошеные советы госпоже Эбигейл, — продолжает неумолимо. (Ха! Еще как хочет!) — Но все-таки вам следует соблюдать осторожность…

Продублирует давешнюю лекцию Маркуса о правилах безопасности?

— …в общении с господином Чэном. Старайтесь встречаться только в людных местах, не принимайте от него угощения, не соглашайтесь на поездки вдвоем…

Ну почти. С небольшими отклонениями.

— Предлагаешь всегда брать с собой кого-то третьего? — легкомысленно интересуюсь я.

Лэй выдерживает паузу, призванную подчеркнуть серьезность сказанного.

— Крайне желательно. Или хотя бы предупреждать кого-то, куда вы с ним направляетесь, причем так, чтобы господин Чэн этот разговор слышал.

Красочно представляю себе такую картину: «Алло, Захария, а можно, мы сегодня с Маркусом сходим в кино на вечерний сеанс?» Да с этими их правилами натурально возвращаешься в детство; ослушаешься — лишат сладкого и посадят под домашний арест!

Как и положено опытному секретарю, Лэй считывает мои мысли.

— Понимаю, это не очень удобно и выглядит тоже… не слишком вежливо. Может, просто установить на ваш мобильник программу для отслеживания местоположения? Или разрешить передавать свои геоданные избранным контактам — какой-нибудь надежной подруге, вашему брату… Или даже мне?

Да, в прошлый раз эта самая геолокация меня очень выручила. Но… быть «под колпаком», знать, что кто-то постоянно следит за моими перемещениями — пусть даже я не собираюсь совершать ничего предосудительного, вроде посещения лав-отеля или вечеринки с наркотиками…

Лэй вновь правильно расценивает мое молчание.

— Я просто очень за вас волнуюсь, госпожа Эбигейл. Хотя бы подумайте над таким вариантом. Доброй вам ночи.

— Спасибо, Захария, — роняю в опустевшую трубку.

«Волнуюсь»! За меня давно уже никто не волнуется — исключая, разумеется, матушку. Коллеги? Для них мое здоровье и благополучие важны, да — чтобы в случае чего мои учебные часы не легли на их плечи дополнительной нагрузкой. Подруги? Конечно, я им не безразлична. Но в нашем возрасте уже понятно, что приятельницы — своего рода временная замена семьи. Едва лишь появляется «любовь всей жизни», супруг, тем более дети, самая многолетняя дружба отодвигается на задний план, если вообще не исключается из жизни; на нее уже просто не хватает сил, времени. А прежде всего — желания.

А тут за меня беспокоятся… или убедительно притворяются, что беспокоятся, аж целых двое мужчин.

Это что-то новенькое!

Девушки устроили мне допрос с пристрастием. Чуть ли не с пытками. Надо было прогнать их с самого начала — едва только парочка возникла на пороге с бутылкой вина и корзинкой фруктов. Словно больную навещают. Хотя, в какой-то мере так оно и есть…

Вероломная Вивьен (вот и помогай после этого людям!) передала Санни шамановы слова, что меня тоже позвали замуж. Та изумилась, возбудилась, возмутилась: как же так, а почему самые близкие подруги ничего об этом не знают!

Отбиваюсь, сколько могу. Делаю непонимающие глаза, отнекиваюсь, жму плечами: «Вот и спрашивайте того самого шамана, это же он сказал, а не я!». Но под напором неутомимой Санни и увещевания Вивьен в конце концов сдаюсь. Признаюсь. Причем говорю только правду: свидание устроено родственниками; мужчина как мужчина, не красавец, не урод; из плохого — вдовец с ребенком. Из хорошего… наверное, то, что моя кандидатура его устраивает (ну еще бы не устраивала, зудит внутри неутомимая старушка).

— А фото?! У тебя есть его фото? — жадно вопрошает Санни.

— Нет. И селфи вдвоем тоже нет. — Отбираю айфон, когда подруга принимается активно листать галерею. Не то чтобы там имеется нечто… криминальное, но я всегда стараюсь не рассказывать и не показывать ничего лишнего. Санни недовольно надувает яркие губы.

— Слушай, Эби, ну что за секреты! Уж нам-то ты могла сказать! А давай ты назначишь этому своему встречу, и мы тоже придем — как бы случайно! Да вообще подходить не будем, просто со стороны заценим! Внешность, как одет, как себя ведет…